Плотский грех
Шрифт:
И, насколько я знаю, никогда больше не появлялись.
– Вы правы, ни тот, ни другая. Какие-нибудь догадки насчет любовника?
– О, конечно! – сказал Джек, наслаждаясь этой запоздалой возможностью пространно изложить свои теории, проигнорированные в свое время. – По словам соседей, он по-настоящему не жил на нижнем этаже дома доктора Нелл. Он приходил и уходил, всегда с сумкой – я имею в виду чемодан. Моя теория? Он был женат.
Кармайн пролистал толстое первое досье и нашел то, что искал.
– Согласно показаниям соседей, крупный мужчина лет тридцати пяти, красавец: одна свидетельница называет его исключительно красивым, а другой свидетель –
– То же самое и я думаю, капитан! Как утешительно, что детективы полицейского управления Холломана также эволюционируют! – лукаво сказал Джек. – Вероятно, он был женат. А иначе зачем эти ухищрения? Доктор Нелл ведь завидная партия – ум, красота и два миллиона долларов. Я думаю, он был хирургом.
– А не коллегой-анестезиологом? – спросил Кармайн.
– Да, это была довольно узкая область – на дворе стояли времена, когда использовался в основном старый добрый веселящий газ. Но нет, Кармайн. Общее поле деятельности – разные расписания. Скорее смежная область, вроде хирургии.
Кармайн достал фотографию доктора Нелл.
– Я знаю, вы никогда ее не видели, но не вызывает ли это лицо у вас каких-то воспоминаний?
– Оно соответствует описанию доктора Нелл. Посмотрите на огонь в этих глазах! Вот это женщина, – вздохнул Джек.
– Расскажите мне о ее кузине Фенелле. О второй Нелл.
– У Антонио Карантонио Третьего был младший брат Анджело, – сказал Джек, сделав паузу, чтобы посмаковать свой кофе и выбрать еще один бублик. – Как это часто бывает, они ненавидели друг друга, и чувство ненависти разгорелось ярким пламенем после того, как их отец Антонио Второй оставил абсолютно все старшему сыну Антонио Третьему, отцу доктора Нелл. Анджело всегда был паршивой овцой – безынициативным лодырем, маниакальным лгуном и мастером подделывать чеки на семейные банковские счета. В девятьсот третьем году, примерно через десять лет после вступления в права наследства, Антонио Третий повел дела со своим братом, и бизнес сразу же пошел вниз. Он продал дело и вложил вырученную сумму в голубые фишки, ни во что больше. Его доход от этих инвестиций шел прямиком на один банковский счет, настолько хорошо защищенный, что Анджело не мог до него добраться – ни мытьем, ни катаньем.
На некоторое время рассказчик умолк. Кармайн воспользовался этим моментом, чтобы насладиться окружавшей его сценой. С моря нежно дул прохладный ветерок, был четверг, и, соответственно, никто не стриг лужайки, воздух наполняло птичье пение. Детектив поставил на стол пустую кофейную чашку, с улыбкой покачал головой на предложение взять еще один бублик и подумал, что проводит время не самым худшим образом, слушая историю, которую излагает ему бойкий старик – излагает с адвокатской четкостью и немалым юмором.
– Что дальше произошло с Анджело? – спросил он.
Джек моргнул.
– Анджело поступил очень типично: женился на богатой!
– Бедняжка! Всю жизнь быть замужем за Анджело, это, должно быть, ад.
– Пока этот брак длился, без сомнения, так оно и было, но в девятьсот восьмом году случилось событие – Фенелла. Конечно же, Анджело хотел сына, которого он мог бы назвать Антонио Четвертым – Карантонио были сицилианцами, и девочки не считались подходящими наследницами. Фенелла родилась в начале ноября, и Анджело уехал из дому, кляня свою
– Его идентифицировали?
– О да. С трудом нашли его портфель, отброшенный на сто ярдов вместе с телом его собаки, которое тоже удалось обнаружить не сразу.
– Значит, в тысяча девятьсот восьмом году Антонио Карантонио Третий принял на себя заботу о своих невестке и племяннице, – заключил Кармайн.
В разговор вступил Джон-младший, с сердитым лицом и полыхающими глазами.
– О нет, не этот ублюдок! Он отрекся от них. Собственно говоря, ни одного упоминания об их существовании никогда не сходило с его уст, так что доктор Нелл – и мы, ее поверенные, – и понятия не имели, что у нее есть тетка и кровная кузина.
– Вот это братская ненависть, – сказал Кармайн. – Что еще случилось между тысяча девятьсот восьмым и двадцать пятым годами, Джек?
– Смерть Антонио Третьего в двадцатом. Он так и не увидел, как его дочь стала врачом. По его завещанию все отходило доктору Нелл – Фенелла и ее мать нигде не упоминались.
– Что, по-вашему, случилось в октябре двадцать пятого года, Джек?
Джек-старший улыбался манипуляциям очень неумелого подростка, пытающегося вывести из бухты свою парусную шлюпку.
– Я только знаю, что в полицейском управлении Холломана недоставало детективов вашего уровня! Я помню, что во главе дознания стоял сержант Эмилио Черутти – довольно милый парень, но далеко не Шерлок Холмс.
Губы Кармайна чуть дернулись.
– Он был моим двоюродным дедом, – заметил он.
– Что ж, не всякий, кто берет в руки скрипку, может играть как Паганини, – сказал Джек, не смутившись. – Давно умер, конечно.
– Много лет назад.
– Господи, как я люблю дело Карантонио! Закон до чертиков скучен – факт, о котором вы хорошо осведомлены, так что можете себе представить, каково это – чувствовать себя ищейкой, тянущей поводок и исходящей слюной, как бешеная. И я несправедлив к сержанту Черутти – мы с ним не перемолвились и тремя словами, только «здравствуйте» и «до свидания», никаких бесед или опросов. – Глаза Джека блестели, он заметно возбудился от нахлынувших воспоминаний. – Не забывайте, что мы и понятия не имели о существовании Фенеллы и ее матери. После исчезновения доктора Нелл все мои усилия сфокусировались на том, чтобы ее найти, поскольку мы были убеждены, что у нее нет наследников.
Из портфеля появились портреты Не Известного.
– Вы видели этого человека?
Джек Аппкот меланхолично изучил изображения.
– В общих чертах похож на описание телохранителя, но кроме этого, я ничего сказать не могу. Я никогда не видел его портрета.
– Вы никогда не встречали хирурга или просто врача, который был бы на него похож?
– Нет, никогда. Никогда, – с нажимом сказал Джек. – Если бы я его видел, я бы тут же нацелил на него копов. Кем бы он ни был, этот человек убил доктора Нелл.