Плотский грех
Шрифт:
– Интеллектуально компетентный, но в эмоциональном отношении имбецил?
– Не настолько буквально, но… да, что-то в этом роде.
– То есть, если ты оставишь Уолтера на свободе, ты не на сто процентов уверена, что он переживет это. Хотя, думаю, твое недоверие к другим людям куда больше твоего неверия в Уолтера.
Вытянутая физиономия Джесс просияла.
– Да, вот именно!
Стоял очередной жаркий безветренный день, и над проливом висела коричневая грива смога, такая гладкая и глянцевитая, словно лист отполированной стали. Две женщины сидели, развернув кресла лицом к огромному окну и открывающемуся за ним виду, и некоторое время ничего не говорили. Старый отец Рейли из церкви Святой Марии прошел вдоль каменистого пляжа с двумя своими старыми собаками породы бигль – знак того, что все в
– Джесс, – начала Делия, подбирая слова, – я далека от того, чтобы учить тебя твоей потрясающей работе, особенно когда я в абсолютном тупике со своей собственной, но меня терзает непроходящее чувство, что тебе следует на время своего отсутствия ограничить передвижения Уолтера Дженкинса по меньшей мере его комнатой в ХИ. Поскольку ты уверена, что он теперь обладает мощными умственными способностями, возможно, ты смогла бы найти правильные слова, чтобы примирить его с очень кратким арестом в том помещении, которое он, похоже, считает скорее домом, чем тюрьмой. Не давай ему никаких успокоительных, чтобы подавлять эмоции – или что там у него их заменяет. Таким образом, он будет в достаточно бодром состоянии, чтобы понять, что ты ни в чем ему не солгала.
– Ты сделала обширные выводы из очень малочисленных данных.
– Этим детективы и отличаются, Джесс!
Всю дорогу обратно в ХИ, больше пересекая магистрали, чем следуя по ним, Джесс взвешивала в уме доводы «за» и «против». Она пообещала Уолтеру свободу на время своего отсутствия и сейчас рассматривала возможность лишить его этой свободы. Способен ли он понять, что, запирая его в его комнате, она на самом деле обеспечивает ему защиту?
Уолтер ждал в кабинете Джесс, одетый в свою извечную серую униформу из футболки и шорт. Он очень плохо различал цвета и считал свой серый обворожительным оттенком зеленого. Но насколько любой из нас может быть уверен, что видит именно красный цвет, или зеленый, или серый? Как он, при своем дальтонизме, различал цветные полоски на кодовых ленточках, которыми были перевязаны папки, доктор могла только гадать. Но он никогда их не путал и настаивал на том, что видит цвета. Просто не те цвета, что видела она. Но как он узнает, что они разные? Что является у него стандартом для сопоставления?
– Не засиживайся сегодня за работой, – сказал Уолтер с этой своей странной, забавной авторитарностью. – Ты едешь в Бостон на машине?
– Нет, я сяду на местный самолет в Холломанском аэропорту.
– Я тут думал… – начал он, сосредоточенно открывая сейф.
– О чем ты думал, Уолтер?
Перед этим Джесс отодвинула свое кресло в сторону, чтобы ему было удобнее манипулировать сейфом; сейчас она наклонила кресло вперед и неподвижно уставилась на него широко открытыми темными глазами.
– Что, если ты запрешь меня в моей комнате здесь, в ХИ, на то время, пока будешь в Бостоне, Джесс? Если появится тот Не-Уолтер, самое большее, что он сможет сделать, это порушить комнату. Я не ожидаю появления Не-Уолтера, он затерялся в старой мгле, но лучше мне подстраховаться, чем потом жалеть. Прошу тебя, – сказал Уолтер, одновременно крутя наборный диск.
– Когда-нибудь, дорогой друг Уолтер, меня здесь действительно не будет. Не одни предстоящие выходные, а долгие годы. А пока я скоро вернусь. Вероятно, ранним вечером в воскресенье.
– Запри меня, Джесс, пожалуйста!
– Поразительно! – вырвалось у нее.
– Ты меня запрешь?
– Коль скоро ты сам так решил, Уолтер – да, запру. С радостью!
Ночь с субботы на воскресенье, 16–17 августа 1969 года
Это выглядело как размещение в роскошном отеле, укомплектованном смежной со спальней ванной комнатой, где находились большая душевая кабина и ванна-джакузи. Но за изящными тканями цвета лайма и ультрамарина и окрашенным в белый цвет деревом располагалась такая стеновая конструкция, какой не мог бы иметь ни один отель: дюймовой толщины стальные брусья, очень специфическая электропроводка и, разделенные шестью дюймами вакуума, две оконные панели из армированного стекла, такие толстые, что вид из окна имел желтоватый оттенок. Как только обитатель оказывался
Уолтер Дженкинс знал все об этой комнате, специально созданной для него более двух лет назад, после того как Джесс закончила лечебно-терапевтические оперативные вмешательства и изгнала прежнего Уолтера. Успехи Уолтера и перспективы его будущих улучшений сделали камеру в Психушке до такой степени нежелательной для него, что она стала представлять собой угрозу этим успехам и улучшениям. Джесс начала добиваться ассигнований, необходимых для того, чтобы заключить его под стражу уже в самом ХИ, и победила. Психушка теперь уже не служила цели обезвредить Уолтера, а существовала лишь как страховка для успокоения сотрудников, неофициально предоставивших ему свободу передвижения. При таком устрашающем послужном списке, как у него, людям было крайне трудно поверить, что то чудовище, каким он был раньше, больше в нем не живет. Ари Мелос и Кастильоне верили в него, но ХИ держался на медсестрах, санитарах, лаборантах и разнообразном обслуживающем персонале, а именно среди этих людей таились остатки прежнего ужаса. Пока Джесс находилась на территории института, эти страхи дремали; когда же она уходила, некоторые работники чувствовали себя неспокойно.
Уолтер прекрасно все это знал, и никто, включая Джесс, не замечал, как превосходно он научился орудовать этими знаниями. Так, например, в том случае, когда оборудовали его комнату. Рабочие почувствовали симпатию к парню, что околачивался вокруг с этим своим армейским видом, который придавали ему футболка и шорты. Он сделался для них полуталисманом, полуподмастерьем, ибо демонстрировал замечательную мастеровитость, и, когда получал какое-нибудь задание, выполнял его настолько хорошо, что вызывал восхищение. Когда степень его технических возможностей стала более очевидной, ему доверили управление местной мастерской. Ограниченный в постижении абстрактных понятий, ум Уолтера не мог расценить реакции других людей как наивные, но именно такими они являлись, и это относилось в той же мере к психиатрам, в какой и к строителям, которые сооружали его новое жилище.
Уолтер получал все, что хотел, хорошо понимая, чего именно хочет. Так, он болтался вокруг, наблюдая, и время от времени ускакивал рысью в мастерскую повозиться с проводами и припоем, после чего предлагал плоды своих усилий, зная, что их примут, поскольку они изящно выполнены и всегда оказывались полезны. Подрядчиков поджимали сроки, им грозили штрафные санкции, кроме того, к этому моменту они стали относиться к Уолтеру как к напарнику. В самый последний момент он вмонтировал в схему изоляции своей комнаты электрический шунт и тут же спрятал его за стальным брусом, так что никто из рабочих этого не заметил. Теперь это приспособление отпирало его дверь и вырубало сигнализацию. В комнате были установлены также камеры и микрофоны, но их ему не удалось обойти с помощью шунта. Однако, прожив в своей роскошной келье полгода, Уолтер пошел к Джесс и заявил официальный протест против полного отсутствия у себя личного пространства и возможности уединиться. Он сказал, что это его угнетает и таким образом задерживает его успехи – дескать, разве полугода не достаточно? Группа экспертов собралась на совещание и согласилась, что визуальный и акустический надзор за Уолтером Дженкинсом необязателен. Его чувствительность привела их в полный восторг. На всякий случай Уолтер залепил объективы камер и микрофоны пластилином, и, если кто-то и пытался за ним следить или его подслушивать, никто в этом не признался.
С детства пребывая в заключении, Уолтер никогда не водил автомобиль или грузовик. Ари Мелос решил предоставить ему такую возможность и использовать этот подарок как шанс оценить работу рефлексов Уолтера, пока ум его занят управлением тяжелой массой металла, движущейся на скорости. Уолтер добился превосходных результатов – каков бы ни был ущерб для его переднего мозга с проводящими путями, его способности к управлению автомобилем оказались отменными. Поэтому Ари привел свой мотоцикл «Харли-Дэвидсон» и проэкзаменовал навыки Уолтера в вождении того, что он в шутку именовал «боровом».