Плутониевая зона

Грабовский Михаил Павлович

Руководители научной пусковой бригады профессора Никитин, Виноградов и Ратнер предпринимали судорожные меры к уменьшению влияния коррозии. Часть аппаратов и труб небольшого диаметpa были заменены на изготовленные из золота, платины, серебра. По предложению профессора Тананаева часть металлического оборудования была заменена на оборудование из синтетических материалов: плексигласа, винидура и других. Однако в условиях повышенного радиационного фона органические соединения стали разлагаться.

Из воспоминаний Ф.Д. Кузнецовой:

«Однажды

пластмассовый аппарат емкостью 200 литров, в котором шло осаждение, сам собой развалился. Пластмасса не выдержала экстремальных условий эксплуатации. Став хрупкой, она треснула, и радиоактивный раствор разлился. Мы всю радиоактивность собрали, отчистили, вымыли полы. Конечно, нахватали большие дозы, а когда закончили, у проходной нас уже ждал черный воронок КГБ.

После смены всю ночь мы писали объяснения в КГБ, как все произошло».

Спешка первых месяцев, желание руководства получить первый плутоний как можно быстрее толкали людей на нарушения простейших правил безопасности. Торопливость под гнетом страха и великого патриотического порыва приводила порой к грубейшим ошибкам и нарушениям технологии. Режим секретности только мешал. Условные буквенные и цифровые обозначения растворов и аппаратов запутывали операторов и технологов.

Из воспоминания Ф.Д. Кузнецовой:

«…На производстве было запрещено делать какие-либо записи. Все работы производились по памяти, чтобы не было утечки совершенно секретной информации. Люди были постоянно в состоянии стресса, боясь забыть что-нибудь важное, относящееся к производству. И нередко забывали. Особенно на первых порах…».

М.В. Гладышев (зам. главного инженера завода «Б»), 1998 г.

«Во время пуска радиохимического завода люди работали с радиоактивностью в своей повседневной одежде, лишь иногда надевая халаты и специальную резиновую обувь. Душевых при выходе с территории объекта не было. Контрольно-пропускной пункт, на котором должен был производиться дозиметрический контроль, практически не использовался, и радиоактивная грязь разносилась по городу и жилым домам».

Но самой тяжелой оказалась проблема отходов.

По проекту, для отстойного хранения жидких отходов были сооружены с помощью метростроевцев специальные тоннели-хранилища, состоявшие из нескольких громадных баков, — так называемый «Комплекс "С"».

Мощные бетонные стены этого хранилища были обмурованы графитовыми блоками двухметровой толщины. Вес верхней защитной плиты из бетона достигал 160 тонн.

В конце декабря 1948 года в эти баки потекли первые радиоактивные струи: жидкая смесь десятков радионуклидов, а также попутно захваченных урана и оружейного плутония.

Грязно-серый пенный поток вливался в баки непрерывно, повышая изо дня в день тщательно контролируемый уровень.

Когда он достиг аварийной отметки, для руководителей атомного проекта вопрос встал ребром: или остановить завод «Б», или сбрасывать радиоактивные отходы

в открытую гидросеть.

Решение было неизбежным в тех условиях. Мутный поток с общей радиоактивностью несколько тысяч кюри в сутки пошел самотеком через искусственный водоем № 10 в реку Течу.

Тихая, мирная речка, приток Исети, молчаливо приняла в свои воды жидкую радиоактивную смерть.

По берегам реки за пределами плутониевой зоны жили люди.

23

Бригада Клементьева считалась на заводе «Б» аварийной. Обычно она работала в дневную смену, выполняя самые ответственные и сложные задания по ремонту оборудования. Эти задания формулировались главным механиком с раннего утра по результатам анализа сменных технологических карт и записей в оперативных журналах.

Но в неотложных случаях бригаду вызывали и вечером, и ночью, собирая на автобусе в местах проживания.

Адреса всех членов бригады были записаны на листке с пометкой вверху «Аварийная бригада», который постоянно лежал под стеклом на столе дежурного диспетчера.

Обычно аварийный вызов начинался со стандартной жалобы сменного технолога: «Петр Иванович, не знаем, что делать. Качаем раствор (номер) из аппарата (номер) в емкость (номер), а он не поступает. Забился, наверное, трубопровод. Проверьте, пожалуйста. Только побыстрее».

Многокилометровые трассы труб забивались постоянно. Чаще всего кусками резины, которая разъедалась радиоактивными химикатами во фланцевых соединениях и вентилях. Но, бывало, попадались и мелкие камешки, и тряпки, и старые брезентовые рукавицы. Немудрено — ведь на трубопроводах, подающих химические реагенты в технологические емкости, никаких фильтров по проекту не было предусмотрено.

Чаще всего бригадники резали забитую трубу в нескольких местах, прочищали подручным инструментом и тут же сваривали заново. Сварочные стыки проверяли на скорую руку. Если жидкость не бежала через них, тем дело и кончалось.

Работа была «грязной», трубы и растворы в них фонили безбожно. Облучались больше других служб.

Но Петра и его бравых молодых ребят это обстоятельство нисколько не пугало.

Платили хорошо. К основному отпуску полагалось еще шесть дней дополнительных. Кормили в рабочей столовой бесплатно, по спецталонам. Что еще нужно?

В бригаде царила атмосфера приподнятости. Наверное, от осознания важности своей работы, незаменимости в каких-то срочных, аварийных делах.

— Медаль тебе, Клементьев, обеспечена, — заверял его главный механик. — Подожди только чуток. Вот выдадим первый продукт…

26 февраля 1949 года в 12 часов ночи первая двадцатилитровая канистра с концентратом плутония была передана в торжественной обстановке начальнику цеха № 9 химико-металлургического завода «В».

Сам завод к этому времени построить не успели. Тем не менее, основные цеха — № 4 и № 9 — временно разместились в складском бараке и были готовы к приему первой порции.