Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо
Шрифт:
После этого директор ЦРУ Маккоун проинформировал вице-президента Линдона Джонсона о планах по введению морской блокады. Джонсон терпеливо выслушал Маккоуна, а потом заметил, что «блокада — это плохой вариант! Нужна внезапная атака». На это Маккоун заметил, что он только что обсуждал это с экс-президентом Дуайтом Эйзенхауэром и тот однозначно поддержал вариант блокады. Джонсон недоверчиво посмотрел в глаза Маккоуна и добавил: «Не может быть! Ведь он так мечтал свергнуть Кастро, а лучше варианта, чем сейчас, и быть не может! Не ждал я от него такого, особенно после залива Свиней. Отказаться от реванша в такой удобный момент!» Маккоун сказал, что это так, но стратегические ракеты в корне все меняют. Линдон Джонсон понимающе кивнул и добавил: «Ну, если уж Эйзенхауэр поддержал блокаду. то, значит, это правильное решение. Тогда
Историческая прокламация номер 3504
Вечером 22 октября в 19.00 по вашингтонскому времени (а в Москве было три часа ночи 23 октября) президент США Джон Кеннеди обратился в телеэфире к американской нации с заявлением о прокламации номер 3504 ио намерении ввести «морской карантин» в отношении Кубы. Кеннеди, в частности, выступая перед телезрителями, отметил:
«Стремительное превращение Кубы в важную стратегическую базу путем размещения на ее территории мощного, с большим радиусом действия и, несомненно, наступательного оружия массового поражения представляет явную угрозу миру и безопасности всех стран Северной и Южной Америки.
Эти действия также противоречат неоднократным заверениям советских руководителей о том, что советское военное присутствие на Кубе носит исключительно оборонительный характер. Но это скрытое, стремительное и необъяснимое развертывание коммунистических ракет в районе, который имеет особое историческое значение для Соединенных Штатов и других государств Западного полушария, есть нарушение советских заверений и вызов политике США и другим странам Западного полушария.
Это внезапное, тайное решение о размещении стратегического оружия впервые в истории за пределами советской территории (выделено мной. — А.Г.) является преднамеренным изменением статус-кво международной политики, которое абсолютно неприемлемо для нашей страны.
Сограждане, я хочу, чтобы вы поняли всю сложность и опасность стоящей перед нами задачи. У нас впереди — месяцы самопожертвования и самодисциплины, месяцы борьбы, которые будут проверкой нашей воли и нашей выдержки, месяцы опасности, таящие в себе множество неожиданных бед, незаслуженных обвинений и которые заставят нас быть начеку. Но главная опасность сейчас — ничего не делать. Именно поэтому мы вводим прокламацией? 3504 морской карантин по отношению к советским кораблям, направляющимся с грузом вооружения на Кубу».
В тот же вечер госсекретарь США Дин Раск собрал послов всех государств, аккредитованных в Вашингтоне, и объявил: «Господа, я был бы неискренним с вами, если бы не сказал, что сегодня мы находимся в таком серьезном кризисе, в котором человечество еще никогда не пребывало» (курсив мой. — А.Г.).
За 17 минут телевизионного выступления президента Джона Кеннеди мир стал другим. В США началась паника. «Неужели это война?» — спрашивали себя люди и запасались продуктами впрок. Полиция усиленно патрулировала города. Повсюду семьи запасались питанием, бензином, медикаментами. Студенты были напуганы и ходили в институты, опасаясь за свои жизни. Резервисты ожидали призыва. Дома, на работе и в барах народ оживленно обсуждал кубинскую тему, смотря по телевидению новостные выпуски, в которых показывали морские корабли и вылеты самолетов, отправку военных эшелонов с танками и солдатами в район Флориды. Напряженная атмосфера нагнеталась. Все тревожно ждали, что будет дальше.
К утру 24 октября частичная блокада Карибского моря со стороны ВМС США стала полной. Однако, по мнению американских военных, советские суда не отказались от своих намерений и продолжали идти на Кубу. Изначально Кремль действительно был настроен очень воинственно: «В случае требования военных кораблей США об остановке продолжать идти заданным курсом, не отвечая на запросы». Но это означало открытый конфликт!
Суть морского карантина была в следующем: согласно прокламации президента США? 3504, США требуют от всех судов, направляющихся на Кубу, полной остановки по требованию американских кораблей, предъявления всех бортовых документов, списка грузов, находящихся на корабле, допуска на корабль контролеров для осмотра грузов и определения их характера. В случае отказа командира корабля допустить на борт американскую команду для осмотра или в случае отказа следовать указанным ему курсом корабль
Поздним вечером 23 октября в советском посольстве в Вашингтоне встретились министр юстиции США и брат президента, Роберт Кеннеди, и советский посол Анатолий Добрынин. Роберт Кеннеди передал письмо президента о введении режима карантина вокруг Кубы, недоверчиво глядя в глаза советскому послу, который еще пару дней назад заверял Белый дом, что никаких ракет на Кубе нет. В это время как раз в Вашингтоне на приеме в советском посольстве был военный атташе генерал-лейтенант В.А.Дубовник, который заявил, что капитаны советских судов, следующих на Кубу, имеют приказ не подчиняться режиму блокады. Роберт Кеннеди процитировал Добрынину слова генерала Дубовника и попросил прокомментировать, как это понимать. Посол Добрынин пожал плечами: «Он — военный человек, ая — нет. Он лучше меня знает, что флот будет делать». «А как понимать заявление ТАСС, что «советская сторона не намерена выполнять процедуры блокады Кубы» и что «американские корабли будут потоплены, если мы остановим советские суда»?» — допытывался Роберт Кеннеди у Добрынина, но тот лишь развел руками: не он принимает решение, а Кремль. На это Роберт Кеннеди вспылил: «Не знаю, чем все это кончится, но мы намерены останавливать ваши суда!» — «Но это будет актом войны», — мягко сказал Добрынин. «С вами абсолютно невозможно работать! Наши требования — минимальны, а вы — ультимативны и не прислушиваетесь к доводам разума!» — парировал Роберт Кеннеди. Чуть позже, в «черную субботу» 27 октября, Роберт Кеннеди будет встречаться с советским разведчиком Александром Фоминым-Феклисовым, и на удивленный вопрос, почему брат президента не хочет встретиться с официальным лицом — Добрыниным, разведчик услышит: «Этому каналу связи мы не доверяем».
Переписка лидеров
Начиная с 22 октября между Хрущевым и Кеннеди начался обмен письмами. Технически обмен посланиями с 22 по 28 октября 1962 года каждая сторона — советская и американская — проводила по двум каналам: по линии посольской шифровальной связи и через официальное лицо в виде подлинника. Отметим, прямой телефонной линии между Вашингтоном и Москвой не существовало, и это затрудняло понимание ситуации.
Неслучайно письма Хрущева в разгар кризиса, от 26 и 27 октября, передавались по радио в надежде, что ЦРУ выслушивает московский эфир! Прямая телефонная линия между Кремлем и Белым домом была установлена сразу же после Карибского кризиса, учитывая его уроки. После снятия кода секретности с материалов по Карибскому кризису переписка Кеннеди и Хрущева была опубликована в «Дипломатическом вестнике» МИДа. РФ (1992 г.,? 2–3, с. 39–50). Вся оригинальная переписка Кеннеди и Хрущева сегодня хранится в Архиве внешней политики РФ и архивах Госдепартамента США.
Председателю Совета министров СССР
г-ну Н.С. Хрущеву.
Белый дом, Вашингтон. 22 октября 1962 года.
(Цит. по: Архив внешней политики РФ,
фонд 104, опись 17, папка 11, дело 6, листы 32–33).
Уважаемый г-н председатель!
Копия заявления, которое я делаю сегодня в телеэфире вечером относительно событий на Кубе и реакции моего правительства на них, передана вашему послу в Вашингтоне. Ввиду серьезности событий, о которых я говорю, я хочу, чтобы позиция моего правительства в этом вопросе стала известна вам незамедлительно и точно.
Во время наших обсуждений и обмена мнениями по Берлину и другим международным вопросам меня больше всего беспокоила возможность того, что ваше правительство не поймет правильно волю и решительность Соединенных Штатов. Я не допускаю, что вы или любой другой здравомыслящий человек преднамеренно толкнет в наш ядерный век мир в войну, которую, как это абсолютно точно известно, ни одна страна не может выиграть.
Во время нашей встречи в Вене и в дальнейшем я выражал нашу готовность и желание найти путем мирных переговоров решение любой и всех проблем, которые разделяют нас. В то же самое время я ясно доказывал, что ввиду целей той идеологии, которой вы придерживаетесь, Соединенные Штаты не могут потерпеть какого-либо действия с вашей стороны, которое бы значительно нарушило существующее равновесие сил в мире. (.)