Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
Таким резюме закончил Семен Семенович Моисеев свой устный рапорт о компьютерных кражах в банке «Дюк».
Александр Борисович Турецкий выслушал старого приятеля и бывшего коллегу внимательно и не перебивая. В этом не было необходимости — излагал Семен Семенович обстоятельно и квалифицированно. После того отчета бывший прокурор-криминалист стал прополаскивать натруженное горло чаем с медом и ромом.
Некоторое время Турецкий молчал, переваривая услышанное. Затем ободряюще сказал:
— Вам, Семен Семенович, еще работать бы и работать. Как чувствовали, когда говорили мне, что первым
— Нет-нет, заставлять не надо!
— Почему?
— Понимаете, Саша, если бы он мне отказал, тогда другое дело, а так, может быть, достаточно просто намекнуть.
— Да-да, намекну… Скажите, Семен Семенович, как вам думается: зачем он это делает?
— Вопрос можно поставить иначе — для кого?
— Вы думаете, за ним стоят рэкетиры?
— Возможно. Это слишком, как теперь говорят, круто — обирать родного папашу для того, чтобы иметь на карманные расходы. К тому же старший Бибарцев — человек современный, он взял сына на работу и платит ему жалованье.
— Это хорошо, — вздохнул Турецкий, — когда можно свое чадо взять к себе на работу!..
— Как видите, не всегда.
— Э, богатые тоже плачут, и пусть их, Семен Семеныч! Вы не пробовали пить по отдельности ром и чай?
— Саша! Я не пробовал пить только из кружки Эсмарха и живой вены!
— Так, может, того — вздрогнем? А то на улице слякоть, сырость и страх перед чеченскими террористами…
— Оно можно, конечно…
— Что, роль сторожа вспомнили?
— Да. Ну как, пригодилось?
— Еще бы!
— А вы знаете, Саша, в чем отличие рома от водки?
— В градусах?
— Не только. Ром — напиток тропический и поэтому не греет так, как водка.
— У меня есть и водка.
— Да? О, я и забыл, Саша, куда вы поднялись!
— Да ну, Семен Семеныч, перестройкой занесло. А как занесло, так и сдует…
— Только не говорите, что не по заслугам! Это уже будет кокетство.
— Беда-то в том, что понятие «заслуги» у каждого начальника имеет свой смысл. Выпьем, Семен Семеныч, за нас и всех наших без смущения.
— Ваше здоровье, Саша!.. Мне кажется, вы захотите поговорить с мальчиком прежде, чем пойдете к управляющему банком.
— Вам не кажется, я так и собираюсь поступить. И с чего вы взяли, что он мальчик, этот лоб ребром ладони кирпичи кроит!
— Вот как? Тогда, возможно, у меня не старческая блажь.
— А в чем дело-то?
— У меня сложилось впечатление, что парень чувствует себя уверенно и идет по жизни довольно целеустремленно…
Александр Борисович Турецкий недолго ломал голову над тем, каким образом заманить в прокуратуру Эдуарда Бибарцева. В свое время он сам дал подставу. По указанию старшего следователя по особо важным делам Генпрокуратуры, следователь Мосгорпрокуратуры Олег Величко, ведущий дело по статье 227-й УК РФ о деятельности в Москве изуверской секты «Путь истины», просто вызвал к себе казенной повесткой в качестве свидетеля гражданина Бибарцева Э. С.
И вот снова родные стены. Александр Борисович невольно глубже стал
На приспособленной под казенную надобность банкетке возле двери в кабинет следователя Величко сидел рослый, крепкий парень, одетый по той моде, которую приняли за основу новые российские бизнесмены: отличные, но непригодные для ходьбы по мокрым улицам туфли, темно-синий с искрой костюм под распахнутым длинным пальто.
— Эдуард Сергеевич Бибарцев? — окликнул его Турецкий.
— Да, — спокойно и достаточно вежливо ответил тот, но не встал.
— Проходите, пожалуйста.
— Но хозяин кабинета, по-моему, уже там и меня пока не приглашал.
— Ничего, теперь уже можно.
Они вошли.
Олег приветственно кивнул, показал на стулья, мол, располагайтесь. Затем проверил, все ли убрал со стола, надел форменный прокурорский пиджак со знаками отличия юриста второго класса и подошел к Турецкому с заранее подготовленной извиняющейся улыбкой:
— Александр Борисович, вы на машине?
— На своей.
— Экая досада!
— А в чем дело?
— Да надо обернуться в одно место, все машины в разгоне, а на перекладных не успею.
Турецкий порылся в кармане и протянул Олегу ключи:
— Бери мою старушку.
— Да нет, что вы!
— Бери, говорят! Мах на мах: ты мне служебную хату, я тебе — личную тачку.
Олег взял ключи.
— А это… Александр Борисыч…
— Легко найдешь, — понял с полуслова Турецкий. — Там за воротами такая уродина одна, ярко-красные «Жигули»…
Он скороговоркой сказал номер и выпроводил Олега за дверь. Он был слегка раздражен, казалось, что решение подобных вопросов при постороннем, а тем более при возможном подследственном, разрушает созданную преддопросным ожиданием тонкую напряженность между следователем и человеком, с которым следователь работает. Особенно если этому человеку есть что скрывать.
И вот они одни.
Турецкий за столом, Эдик — на стуле, почти напротив, но только почти. Пока только беседа, как бы не допрос. Турецкий тянет паузу, чтобы убедиться, что струна напряженности сохранилась.
— Простите, я что-то, наверное, не понял, — заговорил как будто спокойно Бибарцев-младший. — Повесткой меня вызвали к следователю Величко. Если я правильно понял, это он куда-то умчался. Кто же тогда вы?
«Чует кошка, чье мясо съела! — удовлетворенно подумал Турецкий. — Будь твоя совесть чиста, как твой ботинок, какая тебе разница, кто тебя вызвал и куда…»