Плутовка против некроманта. (Не) желанная для ректора
Шрифт:
— А ты не дерзи! — огромная туша шла в мою сторону. — У нас бабки умные, жизнью ученые. Ты лучше докажи, что нормальной девкой осталась.
Вот еще. Мне всего-то сутки потерпеть. Ректор обещал, что меня заберут в семь тридцать утра.
— И как я должна это сделать? С бубном поплясать, или каждому в ноги поклониться?
— Ясно дело как. Сейчас со мной в постель ляжешь, а я уж свое слово скажу, коль ты еще девка. — У меня даже глаза на лоб полезли, а в кармане завертелся Дымок. — Ты не боись, я все как надо сделаю, а коли
«Кажись, не уродина»?! Да они здесь что, все с ума посходили? Огромная мужская длань потянулась к моим волосам. Недолго думая, ударила наглеца и приказала:
— Пошел прочь, свинья недоразвитая.
Гнев, что вспыхнул в крови лесным пожаром в жаркий летний день, я сначала почувствовала, и лишь после увидела в блеске черных глаз. Иланас больно ухватил за плечо.
— Это ты зря, девка. Все равно будешь моей, коль я так решил. — Секунда, и меня выкинули за порог. — Люди добрый, смотрите, падшая женщина, — пробасил мужик, хищно улыбаясь. — Что ж делается?
Ну тут я и не выдержала, Никакая я не падшая. Всего лишь один раз предложила себя ректору, и лишь чтобы остаться учиться в академии. Да и отказался он. Тоже решил, что я не очень хороша. По сравнению с теми женщинами, что окружают его, я тот еще уродец. Но одно дело, некромант. Он слишком силен, а этот…
Вскочив на ноги, я разожгла в руках огонь, который без промедления бросила в сторону Иланаса. Убивать я его не планировала, так, запугать, но толстая распахнутая дубленка вспыхнула мгновенно. Он только и успел, что сбросить ее с плеч и отпрыгнуть в сторону.
— Пи, — услышала я тихое.
— Ведьма! — прокричал мужик.
— Ведьма! — подхватили соседки, которых с каждой секундой становилось больше.
— Сжечь ее! — прокричал кто-то, кого я не видела. Уже хотела ответить, но мне по голове ударили чем-то тяжелым. Мир ушел из-под ног, и я погрузилась в темноту.
Глава девятнадцатая — Забираю
«Никогда не цепляйся за то, чего, по сути, нет»
— За использование магического дара по отношению к воспитавшим ее членам семьи...
Да не воспитывал меня никто. Даже про регулы никто не рассказал. Пришлось все, краснея и бледнея, одновременно и от боли, и от стыда, узнавать у Барсика.
— За совращение посредством магического приворота…
Какой там приворот. Привороты пишут исключительно на древнем языке. А я даже при большом желании не смогла бы прочесть написанное на древнем языке. Не уверена, что в академии вообще есть кто-то, кто способен читать на древнем языке.
— За применения принуждающего заклятия к сыну Анфисиры, купца Иланаса…
Да кому нужен отъевшийся поросенок. Вот ректор да, и высок, и красив и хорошо сложен. Задница и та хороша.
— Микаэла, дочь Тираистера приговаривается
Да какая я ему дочь?! Как увидел, что меня привязывают к столбу, вокруг которого уже стояли люди с зажженными факелами, так развернулся и пошел в сторону дома. Видимо, пить.
Я, может, и сопротивлялась бы, да после такого удара со стороны отца не было ни сил, ни желания. Одно дело влепить пощечину, другое — позволить стаду овец сжечь меня заживо.
Слез не было, как и мольбы о прощении.
Перед прочтением приговора Иланас подошел еще раз и сказал:
— Скажи, что раскаиваешься, что готова искупить вину, и я тебя спасу. Правда, речи о свадьбе уже быть не может. Из-за твоей выходки все считают тебя падшей женщиной. А мне такая в качестве жены не нужна. Но будешь вести себя хорошо, да ночи мои скрашивать, нужды не узнаешь.
Вот сдалась я ему, такая кривая и косая. Мое молчание было воспринято как отказ, и началась казнь.
Оказалось, что ведьмы испокон веков уводят благородных мужей из чужих семей для продолжения своего ведьминского рода. И овец травили, чтобы кровью умыться, да молодыми дольше оставаться. И голыми по полям, под лунной ночью бегали, чтобы злых духов призвать.
Мне стало скучно, и я ушла в свои мысли. Это была ошибка. Перед взором раз за разом возникала, пошатываясь, удаляющаяся отцовская фигура. Неужели я настолько плохая, что ему безразлично мое будущее и моя жизнь. Да, я дочь ведьмы, но и его тоже.
— Поджигай!
Как можно настолько не заботиться о своем ребенке. Даже животные умирают, лишь бы спасти своего детеныша, а мы не животные.
— Она пошла по стопам ведьмы, что совратила мужчину и понесла от него, — продолжал вещать тот, кто выносил приговор.
И зачем маме сдался такой, как отец? Разве долг женщины по отношению к своим детям не заключается в том, чтобы выбрать достойного мужчину.
Огонь охватил все нехитрое сооружение, которое смастерили специально для меня. Какая честь! Одно только пугало: я не ощущала мышонка. А вдруг я при падении задавали его? Или его увидел этот бугай и прибил чем потяжелее. Мысль, что Дымка могли убить, не давала покоя. Воинственный малыш не мог просто сбежать, но куда он запропастился, было непонятно. Очнулась-то я уже после того, как меня привязали.
— Ее душа очистится огнем, и, быть может, ей будет дарован свет.
Да кому он нужен, этот свет! Так хотелось кричать или плакать, или… кричать. Но не получалось ничего. Я стояла, молча принимая все оскорбления и обвинения. Дочь пьяницы и ведьмы. Никому не нужная и всеми покинутая.
— Что это?
— Что это?
— Это ведьма. Ее магия!
— Быстрее убейте ее.