Пляска одержимости
Шрифт:
Глаза у нее налились кровью.
— Что будем делать? — резко поинтересовался Неги, молча наблюдавший до этого.
Отряхнув руки, Такахиро брезгливо взглянул на нее и затем, скривившись, процедил:
— Выбейте из нее дерьмо и оставьте. Теперь мы знаем, кто был виновен во взломе, и знаем, что эти люди не представляют особого интереса для компании, — он кивнул Неги и сделал ручкой. — Дальше делайте что хотите. Мне все равно.
Неги пересекся взглядами с Харадой и на мгновение сузил глаза, словно сомневался, и затем развернулся к боссу:
— Вы уверены? Она может не пережить.
— Мне все равно, Неги, — зашипел он, неожиданно ощерившись. — Что, неужели
Но он показал.
Они выволокли ее на задний двор, и затем Такахиро на глазах у своих подчиненных устроил показательное избиение. Он больше не целился в живот, может, жаждал растянуть удовольствие, потому что знал, что бей он туда, долго бы она не продержалась — а может, в нем сыграло благоразумие; Харада знала, как неудобно было скрывать жертвы, если ты был виновен в чьей-то гибели — но продолжал бить. Где он только не бил…
Как больно.
В конце он встал прямо над ней, лежащей на только-только выпавшем снеге, успевшему окраситься в красный, и выплюнул:
— Больше не приближайся к нам, если не хочешь сдохнуть по-настоящему. Тупая сука, что ты о себе возомнила?! Знала бы свое место — ничего бы не произошло!
Он говорил про Цубаки. Не про «Пимику».
И, развернувшись на каблуке, ушел, а следом за ним — и его подчиненные; лишь Неги остановил на ней короткий взгляд.
Харада полностью проигнорировала его. Медленно откинувшись на спину, она подняла взгляд к небу.
Серое. Пустое. Начинал падать снег.
Солнце было сокрыто за плотной пеленой облаков, и лишь просветы были свидетельством его существования.
Мир превращался в монотонный монохром, где только кровь была единственным ярким пятном. Она медленно растекалась на снегу, окрашивая его в мерзкий ядовитый красный.
Глава 25. Путь наименьшего сопротивления
Знакомство с Вашимине случилось десять лет назад.
В этом самом месте.
Как странно было находиться тут вновь… Почти сюрреалистично.
Вероятно, за строительство объекта отвечала фирма, с которой он работал. Кто-то из «Хорин» заключил выгодный контракт, и понеслась. И, прибывший на инспекцию недостроенного объекта, он обнаружил крайне неприятный вид: стоящую за ограждением, на самом краю, глупую школьницу в очках и с косичками, с грубым лицом и заплаканными глазами, что решила избрать этот мост местом своей смерти. Она наверняка выглядела бедно, как и любой ученик тех школ, что существуют в районах окраины, куда ходят те немногие, кому есть дело до своего будущего: юбка из дешевой ткани, которую то и дело колыхал ветер, рубашка из жесткого волокна. Он, Вашимине, наверняка перепугался, что это станет концом для выгодных и идущих без сучка и задоринки деловых отношений, бросился вперед и, разумеется, остановил ее, как и полагалось всякому хорошему джентльмену: схватил за шиворот и затащил обратно в самый последний момент. Сделал выговор. Тогда его голос звучал крайне строго, напряженно, но он говорил без явных обвинений, скорее пытаясь успокоить этой нелепой твердостью, дескать, ничего страшного, и злой страшный взрослый, который наставит на путь истинный, уже тут. Такое впечатление сложилось от него в самый первый раз.
Вашимине был хорошим добрым человеком, умевшим разделять личное и рабочее, и весь тот яд, что берег для корпоративных разборок, не проник в его голос тогда вообще. Лишь легкая озадаченность. А потому он пояснил глупой девочке, что не стоит так просто жертвовать собой из-за каких-то глупостей, что в жизни будет множество новых возможностей и путей. Что жизнь —
Мог ли он догадаться, что девочка сбрила свои косы, коротко остригла волосы и скрыла очертания фигуры за мешковатой одеждой.
Что назвалась мужчиной, чтобы попасть туда, на вершину — поближе к солнцу.
Эдо был жесток к женщинам и требовал от них много. Накатоми Окинага была гением, поэтому ее признавали; как и ее подруги, члены совета директоров корпорации, что вели за собой людей благодаря своим умениям и харизме. Множество женщин добивалось постов, но это стоило огромной крови; патриархальное и застрявшее в стагнации общество не хотело признавать их и пускать к себе ближе. Девочка, не спрыгнувшая с моста вниз, хорошо это понимала, а потому решила пойти по самому легкому пути.
Раз уж природа наградила ее столь грубым лицом, то стоило им воспользоваться.
Тогда ей показалось, что он увидел что-то в ее лице; поэтому и помог. Всегда есть причина… Но она никогда не могла расспросить, было не до этого, а потом заваливать Вашимине глупыми вопросами стало попросту неловко. Может, ей показалось. Кто мог знать? Это случилось так давно. Но именно Вашимине дал ей шанс, несмотря ни на что, не попытался воспользоваться. Дал рекомендацию к своим знакомым в «Союзе 109», где она окончательно отринула свой старый образ приличной девочки в очках и с косичками и стала тем, кем прожила следующие десять лет — фальшивкой, попытавшейся изобразить из себя мужчину. Кого-то лучше, свой идеальный образ, такой же ненастоящий, как и все обещания корпораций.
Ответа Харада не знала.
И не узнает уже никогда. Да и ей плевать уже было. Прошлое осталось в прошлом.
Она вновь стояла тут, на уже достроенной эстакаде, тянувшейся далеко прочь в центр города.
Ветер пробирал до костей. Куртки у нее не было, лишь майка в засохшей крови. Но холода она не чувствовала, словно кровь, вскипевшая от этой злой глупой выходки богатенького сыночка, не давала ей окоченеть окончательно. Крепко держась руками за перила, она не мигающим взглядом смотрела под ноги, чувствуя, как сердцебиение отдается в ушах с каждой новой секундой. Все громче и громче.
Далеко внизу раскинулась грязная вода, вена Эдо, пронизывавшая ее насквозь. Заточенная в бетон в центре, она выбиралась из него тут и текла грязной серо-бурой массой. Попасть под кислотный дождь было безопасней для своей жизни, чем упасть туда. А с такой высоты — и подавно. Но это самый легкий путь. Путь наименьшего сопротивления.
Грязная, мерзкая река — и в этом отвратительном потоке Хараде виделась собственная никчемная жизнь, пришедшая к закономерному и глупому концу.
Она так проебалась. Везде, где только можно. В «Хорин», у Котобуки. Нигде ей не находилось места, все постоянно шло не так. Как бы не старалась она начать новую жизнь, ничего не получалось, судьба упорно напоминала ей, что глупой девочке в дешевой школьной форме стоило умереть еще тогда, тут же, на недостроенном мосту. Упорно показывала ей свое место, в ряду неудачников. Пора было уже смириться. Надо было отказаться от помощи Такарады, тогда бы она наконец умерла, и, если бы повезло, стала бы юрэем — и бороздила бы сеть беспокойным призраком, пока бы ее не прикончил сетевой самурай. Может, даже тот парень, дружок Ямато. Ханзе.