Пляска смерти
Шрифт:
— Ты предлагаешь мне отойти от Октавия и моего льва и сойтись с тобой в середине зала — зачем? Ради дуэли? Ты погибнешь.
— Тогда ради испытания воли.
— У тебя нет надежды на победу.
— Если так, то ты ведь ничего не теряешь?
— Анита, — вмешалась Клодия, — может быть, не стоит?
— Иди сюда, Огюстин! Иди сюда.
Все, что было во мне, я вложила в этот приказ. Я хотела, чтобы он подошел сейчас, пока здесь еще нет Жан-Клода.
Он отодвинулся от своего слуги и своего льва. И пошел ко мне, как я и хотела.
— Огюстин,
— Иди ко мне, Огюстин, иди ко мне.
Он сделал еще два шага, потом нахмурился:
— Ты мне приказываешь идти. Ты действительно зовешь меня.
— Я тебе сказала, кто я.
Он покачал головой:
— Я к тебе не пойду.
— Боишься?
— Нет, просто осторожен.
— Хорошо, тогда я встречу тебя на полпути. Так будет честно.
— Анита! — предостерег Грэхем.
Я не обратила внимания и пошла к ожидающему вампиру:
— Встреть меня на полпути, Огги.
Он двинулся ко мне — не скользящей походкой, а скованно, будто тело не совсем его слушалось. И остановился, не касаясь меня, с таким выражением лица, которое у вампира нечасто встретишь: нервозным. Он нервничал.
— И что будет, когда мы сойдемся на середине, Анита?
— Если ты пройдешь мимо меня, ты победил, а если нет — то я.
Мы остановились где-то в двух футах друг от друга. Я заманивала свою силу, шептала ей, чего я хочу от нее. Никогда раньше я не пыталась применить ее столь открыто против какого-нибудь вампира. Наверное, мастер города для первой пробы — не очень удачный выбор, но менять что-нибудь поздно.
Он качнулся на своих дорогих туфлях:
— Не согласен.
— На что не согласен? — спросила я, и в моем голосе была сила, дышащая вокруг нас. Мой голос это знал.
Я думала, он будет просто сопротивляться дальше. А надо было помнить, что и другие варианты есть.
— Если ты хочешь меня, Анита, то можешь меня получить. Я могу сделать то, что все время хотел сделать, и Жан-Клод даже разозлиться не сможет.
Я заколебалась и будто мысленно споткнулась. Сила замерцала.
— Что ты…
И не уследила за его движением — он оказался вплотную, обхватил меня руками, притиснул к себе, прижав мне руки к бокам. Моя сила толкнула его, но его сила толкнула ее назад.
— Я ощущаю ее, твою силу, и видит Бог, ты сильна. Будь ты всего лишь некромантом, ты могла бы и победить, но ты же не только некромант?
Он наклонился ко мне, будто собираясь поцеловать.
— Остановись! Повелеваю тебе остановиться!
Он действительно остановился, с трудом проглотил слюну, закрыл глаза, но когда открыл их — будто сила его сделала невероятный скачок. От его взгляда у меня дыхание сперло в горле.
— Сильна, но недостаточно сильна.
Сила его сократилась невидимой мышцей, и это сокращение прошло по моему телу. У меня выгнулась спина, и только его руки не дали мне свалиться, но мы рухнули на колени, будто он тоже не ждал, что мне откажут ноги. И он сорвал узду, в которой я держала ardeur,сделал
Глава восьмая
Страсть, будто нечто осязаемое, сплошное, хлестнула из меня и захватила его. Вожделение густой тяжелой краской растекалось вокруг, накрывало нас, держало в плену.
Я застыла, боясь дохнуть, боясь молвить слово, а более всего боясь шевельнуться. От признания Огги красивым, самодовольным и от возникающей к нему неприязни я перешла к желанию быть с ним без одежды. Даже для ardeur’а переключение слишком быстрое.
Я хотела спросить, что он со мной сделал, но боялась пошевелиться, боялась даже привлечь к себе его внимание в ужасе от того, что он может сделать… нет, неправда. В ужасе от того, что могу сделать я.
И стояла, застыв в его объятиях. Стояла недвижно, только пульс у меня бился. Если я смогу просто не двигаться, то выдержу. Выиграю схватку. Огги предложил мне себя в пищу — это значит, я победила. Правило вампиров: кто пища — тот проигравший. И мне надо было лишь додержаться до прихода Жан-Клода. Это я смогу — он был уже рядом, я ощущала, как он спускается по лестнице. Минуты, минуты отделяют меня от помощи.
Но сдерживать ardeurбездействием — это получается лишь тогда, когда того хочет другая заинтересованная сторона. Нужно, чтобы двое хотели бороться с ardeur’ом, а Огги этого не хотел. Он хотел потерпеть поражение.
Глаза его закрылись, голова запрокинулась, будто секс уже начался. И голос его прозвучал хрипло:
— Я почти уже забыл, как это — когда тебя поглощает страсть. — Он наклонил голову, чтобы встретить мой взгляд. — Я пытался забыть ее прикосновение, Анита. Но стоит мне почти убедить себя, что это не настоящее, что ничего не бывает так прекрасно, как она посылает мне сон.
Я знала, кто это она, потому что если любой вампир линии Белль говорил «она», то сомневаться не приходилось. Белль Морт. Всегда Белль Морт. Их темная госпожа, творец их всех.
— Ты слышишь меня, Анита? Слышишь?
Он сдвинул руки, обнимая меня теперь выше локтей, все еще прижимая нас друг к другу слишком сильно. Все-таки теперь появилась возможность сопротивляться, достать оружие — но слишком поздно. Если я полезу за оружием, то непонятно, смогу ли заставить руку схватиться за пистолет или за нож — мои руки рвались к его коже. Я не могла доверять себе. Я хотела мысленно крикнуть Жан-Клоду, но не знала: при такой силе ardeur’а — не хлынет ли и он вместе с призывом?