Пляска в степи
Шрифт:
Но среди девок, украсив цветами толстую косу, пела песни и водила хороводы княжна Рогнеда... И токмо слепой не заметил бы, каким взглядом глядел на нее сотник уже какую седмицу.
— Жалко его, — вздохнула Звенислава, искоса поглядывая, как Стемид неровной походкой подошел к кругу хихикавших девок.
— Ништо-ништо, — отозвался Ярослав безо всякого сожаления в голосе. — Может, поумнеет малость.
В том, что гордая княжна откажет сотнику, никто из них не сомневался. Не раз и не два случалось такое, и Стемид даже ходил сватать Рогнеду к самому Ярославу, который указал
Все разумели, что попроси али прикажи Ярослав, и Желан бы не посмел отказать старшему родичу. Но не вмешиваться князя уболтала Звенислава, которая твердила, что спаслись они от Святополка лишь благодаря Рогнеде, и коли не она б, то не было бы нынче у Ладоги княгини, а у князя — жены и сына. И пусть гордая, пусть своенравная, пусть заносчивая и надменная, но княжна Рогнеда поступками своими спасла Звениславе жизнь, и все прежние распри и обиды, что промеж ними были, надобно позабыть.
По правде сказать, Ярослав не шибко жене противился. Очень хорошо он помнил, что испытал, сперва когда уразумел, что Святополк собирался напасть на ладожский терем, да потом, когда княгини в том тереме не нашлось... И еще три седмицы спустя, когда был готов знахарке в ноги упасть, лишь бы она спасла ему жену и сына.
— ... лебедушки, налетел на вас ясный сокол, — до них донесся громкий голос Стемида, который с разбегу врезался в девичий кружок.
Загомонив, с криками да визгами, девки бросились врассыпную, и лишь Рогнеда осталась на месте. Расправив покатые плечи и сложив на груди белые руки, она вскинула темные, соболиные брови и смерила сотника хмурым, строгим взглядом. Разрумянившаяся от песен и плясок, в лучших своих украшениях, в нарядной, богато расшитой рубахе, княжна, конечно, была невиданно красива.
— Лишь черного ворона вижу я, — отчеканила она холодно, и Стемид, оробев, замер перед ней, напоровшись на невидимую стену.
Звенислава хихикнула и поспешно спрятала улыбку, уткнувшись лицом в плечо мужа. Ох, сотник-сотник, не на ту лебедушку ты позарился...
— И Чеслава не весела сидит, — отсмеявшись, вздохнула Звенислава. — А кметя твоего, Горазда, и вовсе нигде не видать...
Ярослав, чуть повернув голову в сторону, быстрым взглядом окинул пригорюнившуюся воительницу. На купальском пиру та держалась вместе с кметями, одна.
— Что-то неладное с ней. А со мной отмалчивается, не говорит ничего!
Князь, который ведал, что такое приключилось с воительницей, лишь пожал плечами. Не его тайна, не ему о ней и говорить.
— Ты бы поискала Стемиду невесту, среди боярских-то дочек, — заговорив о другом, чтобы отвлечь, Ярослав склонился к жене и сказал негромко. — А то уедут они по осени, Стемид затоскует, засохнет.
— А ты бы отправил его в Белоозеро, княже, — лукаво свернув зелеными глазами, предложила Звенислава, поглядывая на мужа снизу вверх, сквозь пушистые ресницы. — Там-то не затоскует. За всем приглядит.
— Никак жену мне подменили, — Ярослав притворно нахмурился и свел на переносице густые брови. —
Звенислава, закусив губу, резко отвернулась в сторону, обиженно зазвенев длинными ряснами и усерязями. Крепко они сдружилась с Нежаной, пока жила та с мужем в тереме да после, в избе дядьки Крута. Вот и скучала, когда отправил Ярослав Будимира сидеть в Белоозере. Требовалось там порядок навести после княжича Святополка. Под его присмотром жила теперь и несчастная княжна Предислава с дочерями, и опальный воевода Брячислав.
Звенислава и охнуть не успела, когда князь потянул ее на себя, заставив повернуться лицом, и тут же крепко поцеловал. Ее руки, вспорхнув, сами легли ему на плечи, хотя сперва княгиня воспротивилась.
— Ты что... ты что... люди же кругом... увидят, — шептала она между жаркими поцелуями мужа, слабо упираясь ладошками ему в грудь.
Не так уж она хотела, чтобы он ее отпустил.
— Я — князь, — с разудалым весельем ответил Ярослав, любуясь зацелованными губами жены. — Пусть говорят! Да никто и не посмеет.
Звенислава лишь выразительно на него посмотрела и принялась расправлять на груди свиту из багряного аксамита, расшитую золотой нитью.
— Хочешь, покажу, что прав? — Ярослав встал из-за стола и, взяв жену за руку, увлек ее за собой.
— Я гляжу, не напрасно тебе хмельной мед все подливали да подливали в чарку, — укоризненно и сердито зашептала ему Звенислава, оглядываясь по сторонам.
Вестимо, на них смотрели: и кмети, и простой люд из городища, и старики, и парни с девками. Все же не отрок безусый любушку из-за стола вывел.
Под чужими, досужими взглядами ей пришлось идти следом за мужем: не противиться же князю при всем честном народе! А Ярослав все вел ее и вел: мимо заставленных кувшинами да чарками столов, мимо девичьих хороводов, мимо охапок сена, мимо лавок и березок, пока не подошли они к купальским кострам, щедро сложенным и разожжённым этой ночью.
И тогда Звенислава, наконец, уразумела, что задумал ее шальной муж, удумавший вести себя похуже малого дитяти! Но ее робкие попытки возразить потонули в восторженном гоготе захмелевших кметей, когда Ярослав оторвал ее от земли и подхватил на руки, и с разбегу перепрыгнул через один из костров. Жаркое пламя лизнуло его сапоги, коснулось подола княгининой поневы, но и только.
И прежде, чем поставить Звениславу на ноги на другой стороне костра, Ярослав сызнова ее поцеловал — крепко, при всех! Она уже не ведала, куда деть горящие огнем щеки, когда, наконец, ступила на твердую землю. Кмети вокруг них голосили как не в себя, такие же сумасброды, как и ее муж! Благо, что железо на пир не взяли, а иначе бы принялись молотить мечами в щиты, дурни!
Ярослав, довольный собой, улыбался и светился ярче чем костер, через который он перемахнул, и долго гневаться на мужа Звенислава не могла. Он за седмицы, что прошли с того дня, как разбили они под стенами ладожского терема святополковскую дружину, словно помолодел на несколько зим. Вестимо, сбросил с плеч тяжелый груз, что долго тянул его вниз, занимал все его думы, тревожил сердце.