Пляска в степи
Шрифт:
Облазали излюбленные места княжон для игрищ: конюшню, овин, хлев, клети и стряпущую, где готовили снедь. Побывали во всех горницах в тереме, поискали на княжьем престоле в гриднице, куда девочкам входить, вестимо, запрещалось, оттого они так и чаяли там очутиться.
Но Любавы со двора словно след простыл. А потом Рогнеда принесла весть, что и брата своего, князя Желана, нигде отыскать не может. И у Звениславы, уже вообразившей себе самое недоброе, немного отлегло от сердца.
Посреди всей этой суеты и толкотни едва не позабыли про возвращение князя
— Любава пропала, — огорошила она его раньше, чем он успел вымолвить хоть слово. Губы у княгиня подрагивали — она изо всех сил сдерживала слезы.
Так хотела отыскать непослушную девчонку к возвращению мужа, чтобы этим его не печалить! Да токмо ничего не вышло.
— Как пропала? — нахмурился Ярослав, слегка сжав плечи Звениславы. — Давно?
За его спиной, прислушиваясь к беседе, бесшумно вырос верный Горазд.
— Да вот как солнце к земле клониться стало. Мы на торг с Рогнедой пошли, вернулись — а нас тетка Бережана встречает. Говорит, мол, Любавы в горнице нет, — она всхлипнула и закусила губу. Не дело ей при чужих людях реветь.
— А Яромира?.. А сынок? — на выдохе спросил князь, похолодев от липкого страха, и Звенислава поспешно замотала головой.
— Нет, нет, с Крутишей все ладно! И с Яромирой. Она в горнице была. Только вот... брата моего тоже в тереме не оказалось...
— Желана?! — он повысил голос, и княгиня невольно отпрянула чуть назад. — И он, выходит, пропал?!
— Да... И чужой никто в терем не заходил — кмети Перуном божатся. И этого... Сбыгнева ты с собой забрал же... — быстро-быстро принялась перечислять Звенислава. — В тереме мы уже каждый уголок, каждый закуток обыскали. Вот, мыслили, к реке идти — может туда они пошли, венки по воде пускать. Любава же хотела на Купалу, а я ей не дозволила. Мала ведь она еще!
Воскликнув, она все же заплакала и закрыла ладонями лицо. И за глупую девчонку она страшилась, и виноватой себя перед мужем знала — не уследила за дочерью, пока того в тереме не было.
— Не плачь, ласточка, — князь же, напрочь, как услыхал про Желана, серчать и тревожиться тотчас перестал. Он даже улыбнулся едва заметно, чтобы жену успокоить. — Ступайте с Чеславой к реке, как решили. А мы в другом месте пропажу поищем.
— Прости меня, — покаянно вздохнула Звенислава, смахнув со щек слезы. — Я за ней не доглядела.
— Будет тебе, будет. Найдем Любаву — и обо всем потолкуем.
Резко развернувшись, Ярослав подал знак Горазду, а тот — мальчишкам из детских, и им вывели из конюшни пару отдохнувших лошадей. Когда князь и кметь вскочили в седла и ускакали, оставив позади себя лишь поднятую копытами пыль, Звенислава повернулась к воительнице, за широкой спиной которой схоронилась тетка Бережана.
— Идем к реке.
— Не хватает этой девчонки хворостины, — пробурчала Чеслава, с тревогой смотря на
Вчетвером вместе с прибежавшей из терема Рогнедой они дошли до холма, с которого открывался вид на реку, и спустились к берегу. Но напрасно они звали Любаву и Желана, напрасно дошли до небольшой березовой рощицы, высматривая детей: никого отыскать так и не смогли. Обратный путь в терем дался Звениславе гораздо тяжелее. Солнце уже клонилось к закату, близилась ночь. Как представляла она, что в темноте окажется Любава под открытым небом, без защиты али приюта, так слезы невольно закипали в глазах, и ничем она не могла их унять.
— Нашлась! Нашлась!
К ним со всех ног несся мальчишка из детских, размахивая руками.
— Оба нашлись! — выкрикнул он радостно, и у Звениславы второй раз за день подкосились ноги.
Она рухнула в руки Чеславы, держась за грудь, и воительница свирепо выругалась себе под нос. Будь ее воля — отходила бы ремешком и княжну, и Желана.
— Живы-здоровы! — добавил мальчишка, слегка отдышавшись.
— Ну, Желан... — Рогнеда покачала головой. — Был бы жив батюшка — выдрал бы его так, что мало не показалось!
Когда Звенислава едва ли не бегом вернулась в терем и стремительно вошла в горницу, Желан и Любава стояли перед разгневанным Ярославом. Князь ходил из угла в угол, в бешенстве поглядывая на две отыскавшихся пропажи.
— … клятвы они приносили… на Перуновом капище... — донесся до княгини его громовый голос.
Приложив руку к груди, Звенислава со стоном прислонилась к бревенчатой стене и сползла на лавку. Она посмотрела на младшего брата и княжну. Желан казался смущенным, а вот Любаве все как с гуся вода. Всем теремом пропажу искали, а она в невесту играть удумала!
— Погляди на матушку, бессовестная!
Когда Любава послушно обернулась и посмотрела на Звениславу, то впервые уразумела, как далеко зашла ее шалость. Вздохнув, она смущенно опустила голову, но это раскаяние ничуть не тронуло Ярослава.
— Мы заплутали там... — Желан отважился заговорить. — Мы мыслили, разом обернемся, никто и хватиться нас не поспеет. А я Ясну свою худо привязал, она и убежала. А пешими долго идти нам пришлось...
Он поднял взгляд на Ярослава, на лице которого не разгладился ни один хмурый залом, и печально вздохнул почище Любавы. Ну, что ж. Наворотил он нынче делов, поддавшись уговорам княжны.
— Кто про капище-то придумал?
— Я, — поспешно отозвался Желан, чтобы выгородить Любаву. Не станет же он прятаться за спиной девчонки несмышленой.
Ярослав вздернул брови и ему не поверил. Перевел строгий взгляд на старшую княжну, и та снова потупилась.
— Я, батюшка, — прошелестела она. Таким разгневанным отца она еще никогда не видела.
Выслушав их сбивчивый лепет, князь молча вытащил из голенища сапога плеть. Князь Желан али нет, но пока живет он в тереме Ярослава да под его защитой, да по зимам в отроки не годится, он будет учить мальчишку как учат уму-разуму непослушных детей.