Пляска змей

Боровски Марк

Моя комната, казавшаяся мне единственным безопасным островком посреди этого безумия, с каждым шагом неумолимо отдалялась от нас. Мы шли в ту сторону, откуда ехали поезда — на восток…

Я твердила себе не переставая, что надо непременно отыскать детей. Как бы ни было страшно, нужно обязательно найти их обоих, и Алису и Марка.

Когда очередной поезд с грохотом несся мимо, я жалась к стене, отчаянно желая слиться с ней, и шепотом молилась за себя и Оливера.

Дабы хоть как-то защититься от воздействия на организм ядовитого тумана, мы с Оливером

обмотали нижнюю часть лиц несколькими слоями плотной темной ткани. Для этих целей мне пришлось пустить в расход одну из своих старых футболок. Дышать через такую ткань было нелегко, однако металлический привкус во рту почти не ощущался…

Серый морок плавно обтекал нас. Призрачные поезда безжалостно рвали его на куски, однако куски эти очень быстро вновь собирались в одно целое…

Нечто странное произошло также с моим ощущением времени. Я не могла сказать точно, сколько прошло с того момента, как мы покинули комнату — несколько минут, или несколько часов. Поэтому я считала поезда. Уже целых восемь поездов проехало мимо нас Оливером, а мы все шли и шли… и неизвестно было, закончится ли хоть когда-нибудь этот путь…

Восемь поездов… Внезапно я поняла, что жду девятого. Ведь в промежутках между поездами, в этом туннеле царствовала жуткая, холодная и невыносимая тишина.

Однако вместо грохота колес вскоре я услышала голос… Женский голос, громкий и отчетливый, гулким эхом раздающийся по всему туннелю:

— Дамы и господа! Добро пожаловать в театр черно-белого полумесяца!

Мы с Оливером остановились как вкопанные а голос продолжал вещать:

— Многие из вас очень долго ждали этот спектакль, годы и годы…И наконец пришло время, мальчик позволил занавесу открыться! И да начнется представление! Чудесное представление, а в главной роли — моя милая дочь, которая пытается заставить себя забыть о том, что сделала когда-то очень и очень давно… Но, у старых грехов длинные тени. Мы так и назовем данный спектакль — Плачущая тень!

Голос потонул в громких аплодисментах. Я же зажмурилась в ужасе, не желая верить. Столько лет прошло, но этот голос я не могла не узнать. Ведь принадлежал он не кому-нибудь, а моей матери…

Нет! Неужели еще и это должно всплыть наружу?! Плачущая тень… Ох. Господи, Господи! Я ведь почти позабыла о том, что мы Амелией тогда совершили… Наш страшный поступок под гнетом лет уже начал стираться из моей памяти. Но…

— Сара! — Окликнул меня Оливер едва аплодисменты утихли. — Справа от тебя! Кажется там комната!

Я посмотрела направо, и действительно увидела рядом с собой дверной проем. Но ведь еще совсем недавно его там не было! В моем рту все еще оставался крохотный кусочек пережеванной полыни, и от этого слюна казалась почти такой же горькой, как и мысли в голове…

Стоит ли заходить в эту комнату? Не ждет ли меня там кошмар из прошлого? Но… Ведь кроме всего прочего там может оказаться кто-нибудь из детей, Марк — вряд ли, но может-быть Алиса? Нужно отыскать их! Непременно отыскать их обоих! Как бы не было страшно…

Я медленно продвинулась к проему. Ближе, и ближе…

Сделав еще пару робких шагов, я вдруг разозлилась на саму себя, обозвала себя никуда не годной трусихой, после чего быстро, не оставляя себе времени для раздумий, ворвалась в комнату, которая оказалась комнатой Марка…

Комната была вся заполнена туманом. И здесь, туман этот был куда живее чем в туннеле, он бурлил, и перемещался во все стороны серыми потоками, больше походя на дым. Тяжелые клубы обрушивались на меня, а потом улетучивались в туннель, однако через распахнутое окно в комнату врывались все новые и новые…

Кто открыл окно? Кто мог совершить подобную глупость? Я сделала пару коротких шагов вперед и увидела кровать, где под белой простыней отчетливо обрисовывался контур чьего-то тела… Сердце в моей груди совершило пару мучительных перебоев. На секунду мне даже показалось, что вот сейчас оно остановится, и этому всему придет конец…

Однако ритм ударов быстро восстановился… Я проглотила горькую слюну и на ватных ногах направилась к кровати. Подойдя ближе я с облегчением заметила, что кто бы ни находился под простыней, он дышал, слабо, едва заметно, но дышал…

— Кто это? — Спросил Оливер. — Марк?

— Не думаю. — Я покачала головой.

Пальцы мои ухватили белую ткань и сдернули ее с лица лежащего…

Кожа Алисы по цвету почти сравнялась с ее волосами. И можно было бы подумать, что девочка мертва, если б не ее равномерное дыхание… Я осторожно прикоснулась к ее щеке, и позвала:

— Алиса! Ты слышишь меня? — Однако это не дало никакой реакции. Тогда я сильно потрясла девочку за плечо. — Алиса! Вот черт… она без сознания.

Волосы Алисы разметались по подушке, белые, словно только-что выпавший снег, и кончики их — ярко-красные, невероятно четко обрисовывались в окружающем грязном сумраке.

— Кто это сделал с ней? — Поинтересовался Оливер наклоняясь над кроватью. — Боже! Ее лицо, в нем и кровинки нет. Будто покойница.

— Она жива. — Сказала я. — Видишь, дышит…

Оливер аккуратно приподнял руку Алисы и приложил кончик большого пальца к ее запястью.

— Пульс очень медленный…

Я смотрела на девочку и вспоминала… Ее крик, который я слышала, находясь в своей комнате, вместе с Оливером… Крик полный недоумения и ужаса. “Нет Марк! Не смей!” Вот, что она кричала. Неужто это Марк что-то сделал с ней? Я видела его после, стремительно идущего по коридору. Он промелькнул мимо двери, а вслед за ним явился туман…

Что же произошло здесь на самом деле? Вопрос этот не переставал терзать меня, однако ответа на него не было, и не будет, пока Алиса не очнется…

Я вновь прикоснулась ладонью к щеке девочки. Алиса была бы очень красивой, если бы не все эти ссадины и синяки… Но ведь ссадины и синяки заживут со временем. И красота вернется к ней. Главное сейчас, чтобы девочка очнулась…

Взгляд мой внезапно уловил некое движение… Сначала, мне показалось, будто бы нечто шевелится в красно-белых волосах, а потом я поняла, что это шевелятся сами волосы…