Пляска змей
Шрифт:
— Нет. — Линда покачала головой. — Посмотри, твои пальцы уже кровоточат.
— Пустяки. Ты же знаешь о моей регенерации. Эти раны полностью зарастут через пару минут.
— Знаю.
Она замолчала, и задумчиво посмотрела на небо, на жалкий кусочек неба весь затянутый серым. Там, наверху, почти всегда такая вот серость. Иногда мне казалось, что совсем скоро я забуду, как выглядит солнце… Но ведь на то и осень…
Я подошла к Линде совсем близко. Интересно, о чем она думает сейчас? Такая красивая, такая… притягательная. Я сама не могла понять сути этого чувства, но меня тянуло к Линде.
— Раньше я была жуткой. — Сообщила я Линде. — До того, как твой отец помог мне. Я была настоящей уродиной. Я была настолько мерзкой и страшной, что ты и представить себе не можешь. Мои собственные родители отвернулись от меня, а твой отец помог… и теперь, он отец и для меня тоже.
— Я знаю. — Тихо повторила Линда. — Знаю, как ты относишься к моему отцу, и знаю, какой ты была. Но сейчас ты прекрасна, поверь мне, Ева. И опасна… Ты словно роза, красивая и опасная, можешь выпустить шипы и ранить своих врагов.
Ветер не проникал в желтый каменный колодец. Но шумел где-то за стенами клиники. От Линды пахло хорошим порошком, которым она стирала свой белый халат. Я еще раз взглянула на ее волосы, потом не удержалась и поцеловала ее, в губы, как до этого еще никого никогда не целовала…
Но Линда мягко отстранилась, затем грустно улыбнулась мне.
— Я люблю тебя, Ева. Но… как подругу. Ты уж извини.
— Ладно. И все же, поцелуй не может испортить дружбу… Но, я поняла тебя, и больше не буду так делать.
— Ты знаешь, что Габриэль положил глаз на тебя? — Наверное Линда хотела сменить тему, но получилось у нее плохо.
— Габриэль?
Я видела Габриэля несколько раз мельком, и он показался мне очень даже симпатичным. Так я Линде и сказала… Именно тогда она и поняла, что мужчины и женщины привлекают меня в равной степени…
— Ева, то есть ты… как это называется? Бисексуалка?
— Думаю, да…
Вороны садились на ветви ореховых деревьев, и громко кричали. Линда в моем сознании тоже почему-то всегда ассоциировалась с вороной. Девушка-ворона… Я так надеялась, что не смотря ни на что, мы останемся с ней хорошими подругами. Я очень хотела этого. И все-таки… Она ведь могла хотя бы ответить на поцелуй! Хотя бы один раз…
Вскоре, по субботам начал являться туман. В первый раз он пришел вместе с небольшим землетрясением — несколько толчков, от которых в палате моей с потолка посыпалась известка… Когда толчки прекратились, я выглянула в окно, и увидела, как грязно-серый морок сползает по желтым стенам, стремительно заполняя колодец внутреннего двора. Обычный туман так себя не ведет, а этот словно бы был живым… В тот день я отказалась от прогулки, и, как выяснилось позже, поступила весьма мудро.
Первыми, опасность тумана прочувствовали на себе люди Габриэля, которых тот выставил по периметру ограды вокруг клиники. Трое из них к вечеру стали харкать кровью, один бесследно исчез, и еще один сошел с ума. Все это мне Линда тем же вечером рассказала… Сам Габриэль не пострадал. Но обеспокоился жутко. Позже, от той же Линды я узнала, что из тех троих, которые харкали кровью, выжил только один — тип по
Уже на следующей неделе мне стало известно, что благодаря своим связям, Габриэль выписал себе четверых новых бойцов, а также оснастил всю свою команду противогазами…
Землетрясений больше не повторялось. Однако, туман приходил каждую субботу с завидной регулярностью. Однажды, взглянув во время тумана в окно, я различила в серой мгле тощую фигуру, что покачивалась в петле на толстой ветви одного из ореховых деревьев… Вот так да! И кто же это вздернуться удумал? Неужто кто-то из стариков? Так они и из палат то своих почти не выходят… Или это кто-нибудь из персонала?
Нужно сообщить об этом кому-то! Я уже направилась было к двери, но некое странное чувство внезапно заставило меня развернуться обратно к окну. На ореховом дереве никто не висел… Но ведь я видела! Видела собственными глазами… А собственным глазам я привыкла доверять.
В воскресенье Линда внимательно выслушала меня.
— Ты ведь знаешь уже, что туман опасен. — Сказала она мне. — Он ядовит, и кроме того, в нем таится нечто… нечто сверхъестественное и очень опасное. Не даром ведь один из подчиненных Габриэля сошел с ума, а один и вовсе исчез. Тот, который обезумел, все твердит о каком-то черно-белом полумесяце, каких-то нитях — красных, белых и черных. Но мой отец уже работает над ним… Туман может показать тебе иногда странные, а порой даже страшные вещи. Я не рассказывала тебе, но в прошлую субботу видела кое-кого за окном. Свою мать… А ведь та умерла давным-давно. Но это была именно моя мама. Даже по прошествии времени, я не могла бы спутать ее лицо ни с чьим другим. Вот только при жизни волосы у матери были рыжие и волнистые, но прошлую субботу она предстала передо мной с черно-белыми прямыми волосами, и в таком же черно-белом платье… Тумана следует всерьез опасаться, но не нужно всегда верить тому, что ты можешь в нем увидеть.
— Туман опасен. — Согласилась я, ничуть впрочем не испугавшись. Такая уж у меня натура, то что других должно пугать, меня заинтересовывает…
Шло время. С каждой неделей на улице становилось все холодней и холодней. Я не прекращала тренироваться, и с костьми своими управлялась все лучше. Ну правда, упражняясь как-то, во время работы с собственными ребрами, я ненароком повредила себе легкое. Однако, благодаря исключительной регенерации и своевременной помощи доктора Григоровича, довольно быстро оправилась…
Я мечтала стать его оружием, и готовилась к этому, и так ему и сказала лежа на его операционном столе, после той самой неприятности с легким… Он послушал меня и кивнул, а потом сказал, что еще не время, что он еще хочет усовершенствовать меня.
— И каким же это образом? — Поинтересовалась я, следя за блеском скальпеля в его ловких пальцах.
— Пока что, ты самый удачный мой проект. — Сообщил мне доктор Григорович. — И я очень хочу сделать тебя еще лучше… Скажи, чего бы ты хотела, чтобы быть моим идеальным оружием?