Пляски теней
Шрифт:
– Пойдем, Мила, домой, – Владимир Петрович вытер капельки пота со лба. – Эх, теперь трактор нужен, чтоб машину с прицепом из грязи вытащить! Ироды, Ироды поганые!
ГЛАВА 30
ОБЫСК ИЛИ ОХОТА НА ВЕДЬМ
– Так бывает?
– Как? – улыбнулся доктор
– Вот так. – Маша счастливо, по-детски рассмеялась.
– Бывает.
Уже полгода они вместе. И Маша не перестает удивляться, какой насыщенной может быть жизнь. Удивляться тому, что можно радоваться простым,
У Маши исчез страх, исчезло улиточное желание спрятаться в своей раковине, замуроваться в непроницаемом коконе, чтобы окончательно не отравиться зловонием фамильного склепа. В новой жизни не было ни скуки повседневности, ни обыденности, ни лжи, ни притворства – не было всего того, что так долго наполняло ее прежнее существование. Был только свет и ощущение постоянного, безграничного счастья. Неужели это может быть? Неужели это возможно? – спрашивала она себя, до конца не веря, что это не сон, не иллюзия, что жизнь действительно может быть наполнена счастьем. Ярким, ослепительным счастьем, к которому невозможно привыкнуть.
Удивлялась Маша и тому, как быстро стерлась из ее памяти прежняя жизнь. С неосуществимыми желаниями, страданиями, бесконечными и бессмысленными поисками чего-то высокого и недосягаемого. Прошлое исчезло, растворилось в потоке глубокой, полной радости, и, изредка сталкиваясь в городе с худощавым священником и его тучной женой, Маша ловила себя на мысли, что почти не помнит этих, теперь уже совсем посторонних людей. Приезжая в деревню, она смотрела на свой, столь любимый когда-то дом, и понимала, что не чувствует ничего. Ни сожаления, ни скорби, ни обиды. Ничего. Чужой мир. Совсем чужой, далекий. Казалось, что морок, захвативший ее на четверть века, обратился в мелкое, незначительное, почти стершееся из памяти воспоминание.
– Милая, почему ты плачешь?
– От счастья.
– Глупенькая, разве от счастья плачут?
Александр нежно обнял жену, погладил ее по голове.
– Спи, родная. Спи.
***
Около трех часов ночи раздался телефонный звонок.
– Кому это черти спать не дают в такое время? – проворчал доктор, поднимая трубку.
– Александр Леонидович! У нас только что обыск был. Два часа издевались, – всхлипнула на том конце провода Родмила Николаевна, – оружие какое-то искали!
– Какое еще оружие?! Откуда оно у вас?
– Говорят, ваше оружие! Сказали, что вы прихожанам ряженого угрожали. Убить их собирались!
– Собирался бы – убил не угрожая! Почему у вас искали, а не у меня?
– Спрашивали ваш адрес. Мы сказали, что не знаем, что вы где-то дом снимаете, а где – бог его знает!
– Ну, да. Можно подумать, там дураки работают… Захотели бы – нашли. Когда уехали?
– Минут пять как. Вели себя нагло, по-хамски. Развели нас с Володей по разным комнатам и допрос устроили: где оружие прячем, почему соседям угрожаем, почему вас выгораживаем? Спрашивали, как долго я со своим сожителем
– Беснуются соседи ваши, что ж еще…
– Но это ни в какие ворота уже не лезет! Володя так расстроился, опять у него сердце прихватило! Уж и не знаю, справимся ли мы со всем этим…
– Скорую вызвали?
– Да.
– Дайте ему пока тридцать капель корвалола. Пусть успокоится. Для него сейчас это самое важное. И сами успокойтесь, воды выпейте и спать ложитесь. В вашу глушь скорая будет часа полтора ехать. Отдохните пока, еще намаетесь. Надеюсь, для вас уже все позади... Утром свяжемся. И спасибо, что предупредили.
Александр нажал на кнопку «отбой» и рывком выскочил из постели. Сна не было и в помине.
– Что случилось? – встревожено спросила Маша. – Опять в деревне проблемы? Со стариками? Господи, сколько можно!
– Погоди, моя хорошая, дай подумать пару минут, сейчас расскажу… Обыск у них был, оружие искали. – Доктор прыгал на одной ноге, стараясь другой попасть в штанину. – Мы с тобой вчера в деревне у стариков были? Были. Помнишь, пока вы чаевничали, я ходил на охоту. У ворот твоего бывшего дома тогда еще «Крузер» стоял. Стекла тонированные, внутри два каких-то гоблина сидели, на меня таращились.
– Помню. Родмила Николаевна смеялась, когда ты нам об этом рассказывал. Говорила, что батюшка совсем ополоумел, если бандитов вызывает для собственной охраны.
– Не знаю, Маша, ополоумел он или нет, но, согласись, от твоих бывших родственников можно ожидать чего угодно. – Александр наконец-то оделся, включил свет в коридоре и открыл сейф с оружием. – Помоги мне, пожалуйста, скорее. Дай пару тряпок ненужных и целлофановый пакет, непрозрачный. И надень что-нибудь. У нас менты могут с минуты на минуту появиться.
Маша накинула халат и проскользнула на кухню. Тревога мужа передалась и ей. Через мгновение она вернулась с ворохом пакетов в руке.
– Зачем тебе все это?
– У каждого охотника при обыске всегда найдут то, за что его можно наказать. Посадить – не посадят, а вот оружие отобрать могут. Конечно, захотят – сами что-нибудь подбросят, но подставляться по-тупому я не хочу…
Александр протер тряпкой запрещенные винтовочные патроны, с зеленой верхушкой пули, и бросил их в пакет. Туда же отправился трофейный штык, пара странного вида ножей, еще какие-то железяки и коробочки. Маша растерянно смотрела мужа, кутаясь в халат. Она еще не видела его таким встревоженным. Александр обернул пакет с криминальным содержимым в застиранную тряпку.
– Не ходи за мной, – сказал он Маше. – И запомни, я ничего отсюда не брал и никуда не выносил.
– А если найдут?
– Во-первых, не найдут, – криво усмехнулся доктор. – Не первый раз. Я ведь в СССР вырос, девочка. В некотором смысле, битый уже… Во-вторых, ни одна собака не докажет, что это мое. – Александр вышел во двор и вернулся домой минут через пять.
– Налей-ка нам немного выпить. Все равно не уснуть. Гостей подождем… – он подошел к жене и нежно обнял ее за плечи. – Не переживай, Машенька, все утрясется. Потерпи немного. Если за час не приедут, тогда и спать можно.