Пляжная музыка

Конрой Пэт

— Давай перекусим, — предложил я. — Здесь, на солнышке.

— Это что, самый красивый в мире ресторан? — спросила Ледар, сев за столик.

Я заметил, что долгая ходьба ее утомила. В Риме, где на человека сразу обрушивается так много красоты, глаза быстро устают. Заказав бутылку минеральной воды, я извинился и пошел узнать, куда подевался Джордан. Он ждал меня в кабинке мужского туалета и заговорил, как только я вошел.

— Это оставили в исповедальне в Сант-Ансельмо, — сказал он, — подсунув под дверь конверт.

Я открыл конверт и вынул несколько фотографий, на одной из которых увидел

себя, входящего в исповедальню, а на другой — Джордана, выходящего из нее.

— Ты хорошо выглядишь, — заметил я.

— Я здорово постарел, — ответил он. — Трапписты [58] никогда не фотографируются. Меня просто потрясла собственная внешность.

— Я заметил частного сыщика, когда выходил из церкви, — сообщил я. — Это тот самый парень, которого наняла следить за мной Марта Фокс.

58

Трапписты — католический монашеский орден, в котором более строго соблюдают устав святого Бенедикта.

— Утешает только одно: ты выглядишь даже старше меня, — ухмыльнулся Джордан.

— Ты монах, — сказал я, повернувшись на звук его голоса. — Ты не встаешь посреди ночи к ребенку, не волнуешься из-за неоплаченных счетов, не думаешь о том, как бы заработать лишний бакс. Вы, ребята, обнаружили источник вечной молодости, открыли секрет, как не стареть.

— И что же это за секрет?

— Не иметь дела с женщинами, — ответил я.

— Выходит, тебя состарили женщины? — спросил Джордан, и я почувствовал, что он улыбается за закрытой дверью.

— Нет, женщины убивают изнутри. Это как алкоголь, который ты пьешь, чтобы жить с женщинами, которые тебя старят.

— Джек, мой аббат отправляет меня в другой монастырь, — произнес Джордан. — Он не позволил сообщить даже тебе его местонахождение.

— Он прав, — согласился я. — Я тебя подвел. Навел на тебя слежку.

— Майк Хесс написал мне письмо. Сказал, что хочет со мной встретиться. Упомянул о фильме. Как только я получил письмо, сразу же позвонил матери и попросил ее быть крайне осторожной.

— Джордан, а твой отец знает, что ты жив? — поинтересовался я. — Селестина ему ничего не говорила?

— Мама уверена, что отец немедленно выдаст меня властям, — ответил Джордан. — Вся его жизнь — улица с односторонним движением. Он никогда не изменится.

— Эти фотографии… — Я снова посмотрел на снимки. — На них я и мой исповедник, которого я никогда не видел. Ты здесь не слишком похож на того Джордана Эллиота, с которым мы вместе росли.

— Джек, я должен исчезнуть на время, скрыться. Даже от тебя, — сказал священник.

— Понимаю. Джордан, я буду скучать по тебе. Не исчезай надолго.

— Да, наша Ледар… Как и прежде, красавица, — произнес Джордан. — Как бы я хотел с ней поговорить.

— Возможно, как-нибудь когда-нибудь, — заметил я.

— Да нет, Джек, — вздохнул Джордан Эллиот. — Я всегда буду мертв для таких людей, как Ледар.

— Должен же быть закон об истечении срока давности, — напомнил ему я.

— Возможно, — сказал священник, когда я уже направился к выходу. — Но на убийство он не распространяется.

Глава

восьмая

Наблюдая за дочерью, я узнал, что отсутствие матери вызывает у нее одну из самых больших человеческих потребностей: Ли всех женщин оценивала с точки зрения пригодности на роль моей жены и матери для нее. Она не оставляла надежды на то, что когда-нибудь я приведу домой ту особенную женщину, которая внесет гармонию в нашу неустроенную жизнь. Когда я представил Ли Ледар, то заметил, что дочь мысленно уже выбрала мою старинную подругу главным кандидатом на эту роль. В последнее время у дочери появилась нехорошая привычка возводить на пьедестал любую женщину, которую я приглашал домой на обед. Однако Ледар обладала в ее глазах еще одним достоинством: она была одним из мифических персонажей сказок о моем детстве.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу Ледар Энсли. Вы были королевой бала на вечере встречи выпускников средней школы Уотерфорда, президентом школьного отделения National Honor Society [59] и лидером группы поддержки.

— Господи, откуда ты все это знаешь? — удивилась Ледар.

— Наш школьный ежегодник для Ли как Священное Писание, — объяснил я, когда мы устроились на кухне и я начал готовить ужин.

— Моя мама была редактором ежегодника, — сказала Ли. — Она писала вам, что никогда не забудет, как хорошо вы двое проводили время на уроках мистера Мосли по экономике. В старших классах. И вы постоянно секретничали. Так она написала.

59

National Honor Society можно перевести как Национальное общество «За честь и достоинство»; это одна из самых старых (основана в 1921 год) и наиболее известных программ для учащихся 10–12 классов средней школы США. Общество присуждает награды за высокие достижения в школьных науках, за лидерские качества, активную общественную позицию и твердость характера.

— Ах, те легкомысленные годы, — улыбнулась Ледар. — Я их просто обожаю.

— Вы поехали с моим папой в дом на острове Святого Михаила, — продолжала Ли. — В тот вечер вы порвали с папочкой и укатили с Кэйперсом Миддлтоном в папочкином автомобиле.

— Не самый удачный карьерный ход, — заметила Ледар.

— Я всегда считала, что Кэйперс очень милый, — заявила Ли. — Мама бегала к нему на свидания, а вы вышли за него замуж. Он действительно очень красивый?

— Это все равно что расти вместе с кинозвездой, — ответил я.

Я поставил кипятить воду для пасты, посолил ее и включил конфорку на полную мощность. Ли выскочила из комнаты и вернулась с читаным-перечитаным ежегодником матери. Быстро перелистала страницы и нашла фотографию группы поддержки.

— Правда, моя мама была классной? — спросила она.

— Она была совершенством, дорогая, — ответила Ледар. — У тебя ее глаза, ее прекрасные волосы и ее улыбка.