Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

Гуревич Рахиль

– Да как не вернётся? Вернётся. Работу-то сложно найти. Тут у него место хорошее. Он привык. Он на своём месте в этом нашем гипермаркете.
– Мама вздохнула тяжело.
– Обязательно вернётся. Ему же надо со мной развестись. Он вообще, Лор, хочет отменить твоё усыновление.

– Как?
– испугалась я.
– И что? Я стану обратно Кривоножниковой?

– Да нет. Просто он тогда алименты платить на тебя не будет. А фамилию, наверное, оставят прежнюю. Я же разведусь, и под его фамилией буду, и ты тоже. Знаешь, что я думаю. Может нам с тобой к твоей второй настоящей бабушке в гости заглянуть?

– Зачем?
– насторожилась я.

–

Ну-уу. Может, она переменилась...

– Мама! Что ты мямлишь? Ты что-то скрываешь?

Мама сказала резко смело:

– Да, Лорочка, есть проблемы. И вот, что я тут надумала. Если отец умер, то его ребёнок получает пенсию по потере кормильца.

Я кивнула. Лера из нашего класса получала такую пенсию.

– Кстати, - сказала я маме.
– Почему я никогда на кладбище у отца не была?

– А зачем?
– возмутилась мама.
– Я тоже не была.

– А вот Лера из нашего класса, когда уроки прогуливает, всегда говорит, что ходила на кладбище к отцу. В день рождения папы и в день смерти всегда уроки пропускает. И никто её за прогулы не ругает.

– Речь не об этом. Не хожу и не жалею. И тебе там делать нечего. Я о другом. Понимаешь, я тут узнала: можно доказать его отцовство, и тогда, если Стас нас бросит, тебе будут пенсию платить. Это реально сделать. Но надо узнать. Там срок давности действует.

– И как это сделать?
– я ничего не понимала. Понимала только, что деньги мне нужны позарез. У меня большие расходы на кукол, на наполнитель, на бижутерию для их одежды и на поделки- аксессуары. Я на рынок хожу по бабкам - покупаю у них винтажные кружева и тряпки. Бабки такие скряги, дерут очень дорого. А уж если глиняная голова у моей новой куклы, так там эта полимерная глина, она вообще семь тысяч стоит. У одной женщины, высокой такой, худенькой, приглядела на рынке кукольный театр. Перчаточный. Там четыре куклы как куклы: животные, мишка, кошка, лось с рогами, ещё кто-то, а пятая - бабуля. Бабуля эта нечто. С горбатым носищем, в переднике таком, в блузке с рукавчиками-фонариками. По сто рублей куклы, каждая. Если пять брать получалось скидка - четыреста. А у меня не было денег. Я посмотрела, посмотрела и дальше пошла по ряду. Это перед рынком у нас люди продают разное старьё.

Поэтому деньги нужны. Те-то перчаточные куклы сейчас у меня, расскажу потом о чуде, как они у меня оказались. Но это раз в жизни такое везение. А так деньги очень нужны, и я спросила у мамы:

– Как, мам, это сделать, чтобы пенсия?

– Я узнавала, - повторила мама.
– После того, как мы разведёмся и Стас отменит усыновление.

– Удочерение.

– Не важно для закона, удочерение и усыновление!
– закричала мама. Она вообще стала очень нервной за последний год.
– Надо провести эксгумацию тела, взять у останков пробу ДНК, ну и у тебя пробу тоже взять.

– Что? Моих останков?
– это я такая вся из себя ироничная. Мне, честно, стало жутко, но я прикинулась, что мне смешно.

– Не смейся. У тебя уже паспорт как два месяца, ты совсем взрослая. И надо будет с подтверждением отцовства поторопится. Пенсию по потере кормильца до восемнадцати платят.

Я не хотела, чтобы мама говорила об этой пенсии. Да ну её, раз надо труп из могилы вырывать, я решила чуть-чуть сменить тему:

– Но, мама, ты мне ничего же не говорила о разводе!

– Конец года. И так три двойки маячили. Не стала тебя расстраивать. Я же тебя знаю, Лорик, ты бы сразу дома в спячку залегла.

Это верно. Я бы стала депрессовать, школу

забросила, я такая...

– Но мама! Ужасы-то какие, если пенсия!

– Ты думаешь, я стала бы этим ужасом заниматься, если бы нам моей зарплаты хватало? Знаешь, что...
– мама задумалась.
– Надо сходить к твоей бабушке, с ней поговорить. Хорошо бы, чтобы она подтвердила, что папа твой имел со мной отношения.

Но бабушка нас даже на порог не пустила.

– Ничего, - сказала мама, промакивая глаза. В июне у нас мошка полётывает, многие глаза так промакивают.
– Ничего. Обойдёмся без её показаний. Вот докажем отцовство, и я ей ещё покажу, этой твоей бабе Глории!
– мама погрозила квартирной двери кулаком. Мы стояли на лестничной площадке.
– Я ещё отсужу у этой гадюки, твою долю, Лора, в наследстве папы. Есть статья в кодексе...

Приехал грузовой лифт, там уже были люди, и мама замолчала. В этот июньский месяц мне показалось, что мама совсем обезумела, эксгумация моего настоящего папы стала её идеей-фикс. Я поняла, что лучше меньше знать разных законов. Зря она пошла на такую работу, где назначаются выплаты: на инвалидность, на потерю кормильца, на увеличение стоимости жизни, дальше не помню... Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Но о крепком сне этим летом я позабыла раз и навсегда.

Глава вторая. Шорохи

Глава 2

Шорохи. Карл

– Лорик!
– сказала мама.
– Мы же поедем завтра на дачу?

– Фуу... МошкА.

– Но у бабушки с дедушкой везде пологи. И в отличие от нашей трёхкомнатной клетухи, там - дворец.

У бабушки и дедушки и правда был замечательный дом. Новый, светлый. Не из кирпича, из чего-то другого, забыла из чего. Дедушка сам старый дом перестраивал. Дедушка у меня прорабом всю жизнь проработал. В колхозе прорабом. Но это неважно. Я любила дачу, но придётся общаться с соседями по участку. Это ужасно напрягает. Соседи всё старые, им скучно, всё выспрашивают, как я учусь. А как я учусь? Вот поэтому меня всё достало, и я решила побыть одна в городе. Тем более, что перед отъездом Стас принёс мне один классный сериал, все сезоны. У них диски в гипермаркете уценили, папа и взял мне. Папа часто мне диски с работы приносит. Лицензионные, качественные, с хорошим звуком и за копейки.

Мама удивилась, когда я отказалась с ней ехать.

– Ты же одна испугаешься!

Верно. Я боялась темноты. Но суеты на даче я боялась ещё больше. Этим летом у меня много дел. Я решила научиться шить взрослые вещи. Сшить себе юбку на первое сентября. А то веночки, розочки на заколки, всякую дребедень я всё это умела. А с настоящим шитьём как-то не срослось.

Я всё маме объяснила. Сказала, что буду смотреть диски и шить. Мама дала мне денег на еду, и строго-настрого наказала никого в дом не пускать.

Когда мама собрала сумку на колёсиках - она не хотела терять ни минуты драгоценного отпускного времени, - я вдруг вспомнила, о чём хотела с утра у мамы спросить. И очень хотела. Просто очень-очень. Очень-очень-очень. Мама бубнила:

– Как я замоталась за этот год. Какой был тяжёлый этот год. Надо отдохнуть. Пособираю в степи трав. Скоро должен и мак расцвести, и васильки... Побуду с родителями! Какое счастье, что я еду на дачу. Как эти мамашки молодые надоели. Такие тупые, заявления не могут без ошибок заполнить. Не работа, а нервотрёпка, домой придёшь - этот сидит, всё по буку своему с зазнобой переписывается...