Плывущий медведь
Шрифт:
«Рональдо» спросил, не полицейский ли я. Я рассмеялся и сказал, что я журналист.
— Сколько тебе лет? — продолжал он.
— Тридцать восемь, — ответил я. — Можешь распилить меня и посчитать годичные кольца.
Мы спустились по дорожке. Я разулся. Галька обжигала ноги. Жара была невыносимая, но над горами собирались грозовые тучи. На южной части пляжа в тени деревьев приютилась целая семья тамилов. Они готовили еду и играли в бадминтон.
— Искупаемся, — предложил я «Рональдо».
Он
Не хочет, чтобы другие увидели, какой он толстый. Я разделся до пояса. Решил, что, если он увидит, что я своей полноты не стесняюсь, ему будет легче.
— Не холодно, — сказал я.
Он не двигался.
— Давай, — сказал я. — Искупайся.
Этот ребенок начинал меня злить. Я спас его от лысого черепа в магазине. Я привез его сюда, чтобы он отдохнул. Неужели так трудно прыгнуть в этот проклятый фьорд и немного в нем побарахтаться?
— Попробуй, это очень здорово! — крикнул я ему.
Он посмотрел на меня.
— Самое оно для лета, — заверил я.
Я хотел было снять с него футболку, но он не дался.
— Разве ты не за этим сюда приехал?! — крикнул я. — Чтобы повеселиться?!
Он посмотрел на меня и снял футболку.
Я взял его за плечо и повел на бетонный мол.
— Будешь прыгать или просто нырять? — спросил я.
Теперь нами заинтересовались остальные купальщики. Предвкушали хорошее развлечение.
— Будешь прыгать или просто нырять?
Он молча стоял, скрестив руки на груди, как стесняющаяся девочка.
— Будешь прыгать или нырять?! — Я снова сорвался на крик.
«Рональдо» посмотрел на меня:
— Я не умею плавать.
Я замер. Вспышка солнечного света, отразившись от водной глади, ослепила меня. Я стоял зажмурившись, как актер, который забыл, что там дальше по сценарию. Сейчас я ощущал себя просто толстяком на пляже. Я повернулся, нашел свою рубашку и оделся. Мы, я впереди и «Рональдо» следом, дошли до машины и поехали обратно в Одду.
Не знаю почему, но на полпути к центру я начал улыбаться. Я ехал против солнца и улыбался так, что пейзаж передо мною расплывался.
— У тебя «дворники» работают, — сказал «Рональдо».
Он был прав. «Дворники» работали. Я не заметил, как включил их. Мы ехали к центру, и «дворники» скрипели по сухому стеклу.
— Ты их не выключишь? — спросил «Рональдо».
— Нет.
— Но дождя ведь нет.
И снова он был прав. Дождя не было.
~~~
«Рональдо» перебежал стоянку и исчез на бульваре. Какое-то время я сидел, сжимая руль. Слушал, как остывает мотор. Подул ветер. На севере появились новые облака. Светлые сверху, а снизу — темные, как будто собрали все зло в свое брюхо.
Я пошел в паб «Хардангер». Асфальт под подошвами
Однако в самой статье, напечатанной в середине газеты, полиция об этой БМВ ничего не говорила. Мою статью про митинг поместили в «подвале». На главном месте было убийство. Автор заявил, что никто не должен мешать полиции спокойно работать. Что больше нельзя отрицать существование проблем глобализации и иммиграции. На наших глазах разворачивается борьба культур.
Зазвонил мобильник. Женщина с ТВ-2 сообщила, что в семь мне надо явиться на пробную запись и поработать с гримером. Мы с Франком появимся в последней части репортажа. Неплохо бы мне подумать над вопросами: как все происшедшее изменит Одду и каково мне описывать дело, в расследовании которого участвует мой родной брат? Мы соперничаем или помогаем друг другу?
Тур решил составить мне компанию и подсел за столик. Он достал папиросу и кивнул на газету. Спросил, арестовали уже кого-нибудь. Я покачал головой. Он сказал, что убийство хорошо сказывается на бизнесе. Вчера вечером здесь было просто не протолкнуться. Так ему не везло с тех пор, как из Штатов приехал тот мальчик-побегайчик из «Коэн бразерс». Американец гостил в Одде пару месяцев и по вечерам угощал выпивкой полгорода.
— Может, коммуне этим заняться? — спросил Тур.
— Чем «этим»?
— Убийствами. По убийству в неделю — и денег будет больше, чем от всех реформ вместе взятых.
— А кто будет убийцей?
— Председатель, разумеется.
Тур сказал, что очень надеется на убийства. Вот уж что поднимает рейтинг Одды в списке самых жизнеспособных коммун. В недавнем-то отчете Одда значилась на последнем месте.
Ел я быстро и жадно. Со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было. Так что вскоре ни пива, ни сэндвича не осталось.
Тур сказал, что оддинцы так и так вымирают.
— Только слишком медленно, — заявил он. — Никому не интересно смотреть, как кто-то умирает медленно. Умирать надо быстро и брутально. Только это привлекает прессу.
Он сказал, что журналисты — странные люди. Поодиночке кажутся такими милыми. Но когда их много! Вчера вечером он видел две съемочные группы в действии. На мосту у автозаправки они остановили девушку на велосипеде. Она ехала на тренировку и к молодому Педерсену, очевидно, не имела никакого отношения. Но они заставили ее положить на мост цветы. Цветов у нее с собою конечно же не было, так что взяли один из тех букетов, которые там уже лежали.