По битому стеклу
Шрифт:
Никогда в моей жизни не было роскошных номеров пятизвездочных отелей, куда бы я поднималась с мужчиной. То есть отели были, и номера были, и даже мужчины были. Но все по-отдельности. Вместе — впервые.
Пока мы поднимались в лифте, я размышляла о том, что в происходящем сейчас со мной есть что-то волнующе — порочное. И даже не само действие, ради которого мы шли в номер Плетнева, а скорее — чувство предвкушения того, что должно произойти. А может, я все сама себе сочинила, и это говорило во мне выпитое шампанское?
Я украдкой посмотрела на
Я, признаться честно, не совсем верила во все его разговоры о намерении развестись и желании быть со мной. Но его признания давали мне шанс, и я намеревалась воспользоваться этим шансом на все сто процентов. Даже если Плетнев приукрасил свои чувства и планы, я постараюсь сделать его ложь своей правдой. Как там в песне? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Вперед, Ядвига.
На пороге я на миг замешкалась, мелькнула мысль отказаться от своей затеи, и Плетнев чутко уловил мои сомнения.
— Если ты передумала, я просто провожу тебя в твой номер, — тут же отреагировал он.
С его стороны это было благородно, но я отчего-то разозлилась. Нет, не верила я в его искренность. Пыталась понять, во что он играет. И, если предположить, что все это действительно игра, и сейчас Плетнев делает очередной продуманный ход, то я поломаю его игру. Не отступлю.
Поэтому не стала ничего говорить, только приподнялась на цыпочки и поцеловала твердые мужские губы. Это был даже не поцелуй, а так, легкое касание, безмолвный ответ на слова Плетнева. И он его принял. Прижал меня к себе, углубляя поцелуй и буквально втащил в гостиничный номер.
А дальше… Дальше случилось то, чего я меньше всего от себя ожидала. Вернее, то, чего я не ожидала вовсе.
Потому что я, неожиданно для самой себя увлеклась происходящим. Да что там увлеклась, у меня почти что напрочь снесло крышу.
Все происходящее я видела и ощущала будто сквозь розовую дымку. Плетнев оказалась совершенно крышесносным любовником. Поцелуи — то страстные и бесстыжие, то невообразимо нежные. У меня горели губы, когда Плетнев оторвался от моего истерзанного рта и опустился ниже. Он дернул завязки платья и шелк скользнул по телу, обнажая. Последней моей связной мыслью была мысль о том, как удачно я сегодня выбрала нижнее белье. Дальше — все.
У меня, конечно же, были мужчины, кроме мужа. Замуж я выходила, имея небольшой, но, как мне казалось, весомый багаж практических знаний о сексе. Да и с Андреем мы вели бурную сексуальную жизнь, во всяком случае в первые годы нашего брака. Но то, что делал с моим телом Плетнев, вернее, те чувства, что я при этом испытывала, было для меня словно впервые.
Губы прошлись от груди по животу и ниже, прочерчивая влажную дорожку из поцелуев. Сильные пальцы огладили ягодицы, провели, рисуя узоры, по бедрам и легли на лобок.
— Ядя, — шепнул Плетнев. — Ядя моя….
Его рука вжалась в промежность и стала поглаживать меня сквозь белье. Кружево, внезапно из тонкого превратившись в жесткое, болезненно царапало кожу. Я дернула бедрами, побуждая Плетнева снять с меня белье.
— Торопыга, — прошептали губы, опускаясь к резинке трусиков, а пальцы скользнули между складок, натянув кружево, и легли на клитор.
Меня будто ударило током, я оперлась спиной о стену прихожей и громко застонала.
— Торопыга, — ласково повторил Плетнев и продолжил ласкать меня пальцами.
В мутной голове пронеслась мысль, как могут воспринять гости отеля мои кошачьи вопли. На мгновение стало стыдно и я прикусила губу, стараясь сдержать очередной стон. А Плетнев не останавливался — ласкал, поглаживал, нажимал.
Мое тело пылало. Жар поглощал меня всю, сосредотачиваясь внизу, там, где я так восхитительно-остро ощущала мужские пальцы. Ребром ладони Плетнев ритмично двигал между болезненно припухших губ, задевая большим пальцем чувствительный клитор. От переполнявших меня ощущений слало тяжело дышать, ноги дрожали и норовили разъехаться в стороны.
Плетнев резким движением стянул с меня трусики, я переступила ногами, сбрасывая их, оставаясь в одних туфлях и бюстгальтере. Плетнев поднял глаза, окинул меня обжигающим взглядом.
— Сумасшедшее зрелище.
Закинул мою ногу себе на плечо, раскрывая меня, и прижался губами к самой сердцевине. Чуткие мужские пальцы скользнули в меня, лаская изнутри, а у меня в легких резко закончился воздух.
Пальцы вышли из меня с пошлым хлюпом, смазка потекла по внутренней стороне бедра. Плетнев лизнул дрожащую ногу, поднял на меня глаза и сказал:
— От твоего запаха у меня взрывается мозг.
Мой мозг, по всей видимости, давно уже взорвался. Исчезли мысли, пропал стыд, осталось только желание сию же минуту получить освобождение от сжигавшего меня изнутри жара.
— Не останавливайся, — не попросила, потребовала я у мужчины, запустила пальцы в его волосы и прижала его голову к себе, еще и бедрами толкнулась ему навстречу.
— Слушаюсь, — шевельнулись губы и накрыли чувствительное место, а пальцы вновь вошли в меня, потирая, поглаживая, нажимая на нервные окончания, вызывая почти болезненные, но такие сладкие ощущения.
По телу пробежала судорога удовольствия. Одна, вторая, третья.
Я захлебнулась криком, дернула головой и больно ударилась затылком о стену. Силы держаться на ногах уже не было, и я непременно упала бы, если бы не мой новоявленный любовник.
Плетнев снял мою ногу со своего плеча и ловким движением подхватил на руки.
Меня хватило только на одно слово.
— Куда? — спросила и удивилась, до чего хрипло звучал мой голос.
Плетнев ответил коротко и по существу:
— В спальню.