По чужим правилам
Шрифт:
— … На Диксаунте её называют звёздной аллергией. На мой взгляд, это куда более верное название. Впрочем, зависимость тоже можно принять. Аллергии — они ведь очень разной степени тяжести бывают. От лёгкой крапивницы до глубокого отёка Квинке-Фингербальда, полной остановки дыхания и анафилактического шока. И с аста ксоной дело обстоит точно так же, вы же и сами это прекрасно знаете, господа.
Кто спорит, быть на всю жизнь прикованным к планете, на которой тебе не повезло родиться — что может быть ужаснее?! Особенно,
(Смех в зале)
— … Но ведь это — всего лишь миф, господа! У большинства больных симптоматика минимальна! Лёгкая тошнота, головная боль, ломота в суставах… Уверяю вас, что при самой обычной простуде или ревматоидном псевдоартрите Лероны вы испытаете куда больший дискомфорт, чем эти несчастные, задумай они покинуть свою родину! Не надо их жалеть — пожалейте себя! Они вполне способны перенести полёт, слегка потерпев! Или воспользовавшись анальгетиками из домашней аптечки и всем вам ещё со студенческих времён наверняка хорошо известными антиблюйками, никогда не мог запомнить, как же они на самом деле называются…
(Смех в зале. Свист. Выкрик: «Прекратите балаган!»)
— …На той же Асте Ксоне, кстати, где этот синдром впервые идентифицировали как отдельное заболевание, сейчас подверженных ему людей в десятки раз больше, чем в любом другом месте, выбранном наугад! Как вы думаете — почему? Ну, напрягите мозги, если они у вас ещё остались! Ну же, кто самый смелый?.. Нет! Вы ошибаетесь, молодой человек! Вовсе не потому, что их там больше рождается! Ничего подобного! Просто они слетаются туда со всего космоса! (шум в зале нарастает)
— …Да! Вы не ослышались! Именно слетаются! Что бы там не утверждали мои горе-коллеги! Им нравится чувствовать себя среди своих, таких же, им нравится подчёркивать свою ущербность! На Аста Ксоне их уже более пяти процентов населения! Это полноценная этническая группа! Там есть целые города, в которых нет ни одного здорового взрослого человека! Да, я не случайно отметил — «взрослого», дети у них рождаются вполне… Да что вы себе позволяете, молодой человек?! Вы же ученый, а не… (шум, крики, звуки потасовки. Обрыв записи)
Система Маленькой-Хайгона. Автономная медицинская база № 28
Марк Енсен
Отчаяние разным бывает.
Очень разным.
От робкого и светлого, с привкусом лёгкой ностальгической грусти, до мрачных чернильно-чёрных глубин, когда нет сил даже на жалость к самому себе.
Марк Червиолле-Енсен был знаком с отчаянием вплотную, давно и очень накоротке, пересмотрел все оттенки, перепробовал все тончайшие нюансы и мельчайшие привкусы. Он мог бы написать альманах, путеводитель или даже энциклопедию, поскольку знал об отчаянии ВСЁ.
Во всяком случае,
— … РАЗ-ДВА-ТРИ-ЧЕ-ТЫ-РЕ-ПЯТЬ…
До того, как полтора десятка абсолютно приличных и вроде бы безвредных людей умудрились за каких-то полтора часа превратить его жизнь в подобие ада, а 28-ю станцию — в помесь бедлама со свалкой, оставив его в растрёпанных чувствах в не менее растрёпанной станции и на грани самого глубокого и отчаянного отчаяния из всех, с которыми ему только приходилось иметь дело на протяжении последних по крайней мере двадцати лет.
— … ДИНЬ-ДОН…
И улетели, оставив его одного.
Почти одного…
— … ВЫ-ШЕЛ-ЗАЙ-ЧИК-ПО-ГУ-ЛЯТЬ…
Может быть, всё оказалось бы вовсе не так страшно, если бы только этим бы и ограничилось. И Марку Червиолле-Енсену, вполне вероятно, и удалось бы удержаться на грани. Если бы такие приличные с виду люди действительно отбыли, оставив его ОДНОГО.
— … ДИНЬ-ДОН…
Но не тут-то было…
— … ВДРУГ-О-ХОТ-НИК-ВЫ-БЕ-ГА-ЕТ…
Неприятности усугублялись ещё и тем обстоятельством, что Марк Червиолли-Енсен не любил детей.
— … ДИНЬ-ДОН…
Не любил и побаивался.
Всяких — молчаливых и орущих даже во сне, активных и апатичных, весёлых и плаксивых, скандальных и тихонь.
Не любил — и всё тут…
— … ПРЯ-МО-В-ЗАЙ-ЧИ-КА-СТРЕ-ЛЯ-ЕТ…
Он не любил их, независимо от возраста — и совсем крошечных, регулярно пачкающих пелёнки, насквозь пропахших молоком и усердно таскающих в рот всякую дрянь, и относительно больших, регулярно пачкающих стены подъездов, насквозь пропахших папиными папиросами и маминой парфюмерией и с не меньшим усердием таскающих всё, что не приколочено.
— … ДИНЬ-ДОН…
Он не любил их, вне зависимости от внешнего вида — и аккуратных толстеньких отличников-всезнаек в очках, и хрупких поэтов-художников с мечтательной поволокой в подслеповатых глазёнках, и до черна загорелых жилистых сорвиголов спартанского воспитания.
— … ПИФ-ПАФ-ОЙ-ЁЙ-ЁЙ…
Он не любил их, вне зависимости от социального положения — и золотых юнцов, скучающих в обществе персональных телохранителей, и вокзальных оборвышей с цепкими глазами и ловкими пальцами.
— … ДИНЬ-ДОН…
Но больше всего на свете он ненавидел девочек типа крошка-барби…
— … У-МИ-РА-ЕТ-ЗАЙ-ЧИК-МОЙ…
Аккуратненько причёсанных, одетых в воздушные кружевные платьица, которые любой нормальный ребёнок благополучно изгадил бы в течение первых же пяти минут, кукольных милашек с фарфоровыми личиками и стеклянными прозрачными глазками, с маленькими аккуратненькими пальчиками — розовый ноготок к розовому ноготку, — с вечно белыми носочками, губками бантиком и ровненькой, как по линеечке, чёлочкой.