По делу обвиняется...
Шрифт:
— Я вас просил, — раздраженно выговаривал Соснин в телефонную трубку, — к четырнадцати часам обеспечить явку вашего сотрудника Крюкова. Сейчас, — он посмотрел на часы, — четырнадцать тридцать пять, но его нет.
— Ой, я передала, не знаю, почему он не пришел. Я через завотделом передала, — оправдывался девичий голосок. — Я сейчас узнаю... Вы подождете?
— Разумеется.
Прошло несколько минут.
— Вы знаете, оказывается, он второй день не выходит на работу. Видимо, заболел.
— Что значит «видимо»?
— Раз не пришел, значит,
— Что же, его никто не навещал?
— А у нас этим страхделегат занимается, она сейчас в отпуске.
— Ладно, дайте адрес Крюкова.
«Придется к нему вместо страхделегата сходить», — подумал он.
Записав адрес, Николай решил, что навестит Крюкова завтра с утра, но, когда вошел Туйчиев и рассказал ему о беседе с Аванесовой, Николай загорелся.
— Знаешь, я, пожалуй, сейчас к нему съезжу. Больно уж любопытные вещи ты о нем рассказываешь.
— Не я, а Аванесова, — уточнил Туйчиев.
— Все равно, ждать нечего. Время почему-то никогда не было нашим союзником. Постоянно приходится играть на опережение.
— Давай, давай. Езжай, все равно тебя не остановишь. Но если он плохо себя чувствует, то не терзай человека. Пусть сначала поправится.
Крюков жил недалеко от центра в старом доме. Собственно, дома в точном смысле и не существовало, а был двор, в котором находилась масса квартир. Вход в каждую из них огорожен заборчиком, и непременной принадлежностью являлся хоть кустик зелени, неизвестно каким чудом произраставший среди кирпичных дорожек и асфальта.
По опыту Николай знал: в таких дворах искать нужную квартиру по номеру — занятие малоперспективное, поэтому сразу позвонил в ближайшую дверь. Ему повезло: он попал на соседку Крюкова, старушку лет семидесяти, но очень бодрую и словоохотливую.
— Здравствуйте, — обратился к ней Соснин, — не подскажете, где Крюков Владимир Григорьевич проживает?
— Да здесь и проживает, — старушка махнула рукой в сторону соседнего палисадника, но, когда Николай поблагодарил и направился к выходу, она его остановила: — Только дома нет его. А вы кем ему будете, может, что передать?
— Я с работы его, мамаша.
— Что, и на работе Володи нет? — удивилась старушка. — Он ведь дома не ночевал, — пояснила она, увидев недоумение Соснина.
Николай понял, что дальше скрывать истинную цель своего визита не имеет смысла.
— Не с работы я, мамаша, а из уголовного розыска, из милиции, в общем.
При этих словах старушка всплеснула руками и даже присела от удивления.
— Что же с ним сделали, с Владимиром Григорьевичем?
— Да ничего с ним не случилось, — успокоил ее Соснин. — Просто поговорить мне с ним надо. Так вы говорите, дома не ночевал?
— Не ночевал, — подтвердила она. — Как приехал на машине часа в четыре, минут пять побыл и опять уехал. Больше и не был.
— А что, у Крюкова машина есть?
— Да, недавно купил.
— Гараж у него где?
— Гаража нет. Вон там закуток, видите? — она показала в глубь двора, где виднелась кладовка. — Там и держит. Только брезентом накрывает.
—
— Легковая.
— Я понимаю, легковая, — рассмеялся Николай. — Про марку я спрашиваю.
— Да откуда же мне марку знать. Зеленая она. Вот погодите, сейчас я внука позову. Рустам! — крикнула она, открыв дверь. — Сюда иди.
Вышел мальчик лет одиннадцати и вопросительно посмотрел на бабушку.
— Послушай, Рустам, — обратился к нему Соснин, — ты не знаешь, какая машина у вашего соседа дяди Володи?
— «Жигули», — мгновенно ответил Рустам.
— «Люкс»? — попробовал уточнить Соснин.
Мальчик отрицательно замотал головой:
— Не, ноль-первая.
— Молодец! — похвалил Николай. — Разбираешься. Ну а номер какой?
Номера Рустам не знал. Не знали его и другие соседи. Все говорили, что машину Крюков приобрел недавно и она зеленого цвета.
«Что же получается, — думал Соснин, — неужели Крюков? А как же женщина? А может, женщины? Прав Арслан, когда говорил, что возможно перед ними не одна, а две женщины. Одна в театре, другая на работе. Нет, пока я не располагаю фактами, но все равно уверен: женщина одна. А как же Крюков? Может, Крюков плюс незнакомка против Фастовой? Почему незнакомка, а если это Мартынова? Чушь! Ерунда! Станет он блокироваться с кем-то, да еще с Мартыновой, против любимого человека. Любимого — это верно, но ведь Фастова отвергает его любовь. А сын говорил — любит... Парень мог и ошибиться... Ну и пусть любит. Даже если так, то это не исключает ее нежелания сойтись с ним. Сын-то против, а сына она боготворит...
Да не это все важно. Как установить, была ли с кем-то Фастова в парке после того, как рассталась с Крюковым, или они были все вместе. Подожди, подожди... Кто они? Если не Крюков, то по логике событий некто появился после его ухода... Тьфу ты! Опять некто. Не некто, а конкретно Мартынова... Значит, Крюков ушел. Нет, не ушел, а выбежал и, наверно, взбешенный — он же заводится с пол-оборота. Это все говорят. Итак, он выбегает из парка, а следом появляется женщина... И в театре была женщина... Может, театральная дама потом очутилась в парке? Что ей там делать? Откуда она узнала, что Фастова будет в это время в парке?.. Крюков? Почему он скрылся? И сразу после парка. Выходит, он. Из-за ревности?.. А может, все-таки Мартынова? То, что она примерно в это время выходила из парка, по существу, ни о чем не говорит... Кто же?..»
Николай никак не мог выстроить мало-мальски стройную схему случившегося. По-прежнему все крутилось вокруг Крюкова и Мартыновой. Он даже не мог сказать, что у него две версии, потому что на каждую падала тень от другой.
И задача теперь становилась явно не легкой: необходимо было как можно быстрее решить вопрос с Мартыновой и разыскать Крюкова. Его исчезновение пока можно было объяснить лишь причастностью к тому, что произошло с Фастовой в парке.