По дикому Курдистану

Май Карл Фридрих

– Догнать его! – крикнул комендант.

Макредж мог бы спастись, если у него достало бы присутствия духа захлопнуть за собой дверь и задвинуть засов. Времени у него вполне хватило бы, поскольку оба начальника, запутавшись в одежде, валялись на полу. Чтобы быстро выйти, мне пришлось буквально отшвырнуть их от двери.

В замке уже скрипел, поворачиваясь, ключ. Роковым обстоятельством, решившим судьбу беглеца, было то, что я заранее открыл дверь. Макредж прилагал отчаянные усилия, чтобы ключом отодвинуть засов, не пытаясь просто открыть дверь. Засов никак

не поддавался, а я уже был тут как тут и схватил его. Он повернулся ко мне и поймал меня за пояс. Предчувствуя это, я хотел перехватить его руку, но ему все-таки удалось выхватить мой нож и лезвием порезать тыльную сторону ладони. Было так темно, что я не мог видеть его движений. Продолжая держать его правой рукой, я схватил левой его правое плечо, пытаясь ощупью добраться до кисти. Я едва успел: он уже поднимал руку, чтобы ударить меня ножом.

Между тем, крича как сумасшедшие, подбежали эти два «героя». Комендант вцепился в меня.

– Отпусти, мутеселлим, это я!

– Ты его схватил?

– Да. Быстро закрой дверь и зажги свет! Он от нас не уйдет.

– Ты в состоянии держать его один? – спросил ага.

– Да.

– Сейчас я принесу свет.

Комендант запер дверь, но, несмотря на это, не осмелился приблизиться к нам. Я прижал макреджа к стене, потому что не смог повалить его на пол: мне надо было держать его руку с ножом. Наконец появился Селим-ага с фонарем. Ему потребовалось время, чтобы найти наверху, у сержанта, масло. Поставив лампу на лестничную ступеньку, ага подошел к нам.

– Возьми у него нож! – попросил я.

Селим вырвал нож у беглеца, и теперь у меня освободилась рука. Я схватил макреджа за грудки. Он попытался меня ударить, но я моментально пригнулся, рывком поднял его и опрокинул на землю.

– Вяжите его! – сказал я.

– Чем?

– Его же ремнем.

В то время как они его вязали, он лежал тихо-мирно и не сопротивлялся. После такого громадного напряжения у него совсем не осталось сил, его состояние было похоже на обморок.

– Держи его за ноги! – велел мутеселлим аге.

Прежде всего мутеселлим вывернул макреджу карманы, потом стащил все перстни с его пальцев и сунул их себе в карман. После этого ага потащил макреджа, держа его за одну ногу, прямо в камеру. Свалив туда бесчувственного макреджа, он закрыл тотчас же дверь. Теперь Селиму нужно было идти наверх, освободить надзирателей и призвать их к величайшей бдительности.

– Отними у них ключ от ворот! – крикнул ему комендант. – Тогда никто не сможет их открыть!

После этого мы покинули тюрьму. Закрыв за собой дверь, мутеселлим привалился к ней спиной. Он полностью отрезвел и сказал:

– Ага, я сейчас сделаю список всего того, что имел при себе макредж. Я ведь должен отправить все это с ним в Мосул. Ты подпишешь список, чтобы я смог доказать правдивость моего отчета, если макреджу придет в голову утверждать, что вещей у него было больше.

– Когда мне прийти? – спросил Селим-ага.

– В обычное время.

– А ключ останется у тебя?

– Да. Может, я еще раз схожу туда. Спокойной ночи, эмир!

Ты мне очень хорошо помог, я признателен тебе за это и отблагодарю при ближайшей оказии.

Он ушел, а мы повернули к нашей квартире.

– Эфенди! – сказал Селим-ага озабоченно.

– Что?

– У меня лежало на полу семь тысяч!

– И ты этому рад?

– Естественно!

– Я желаю, чтобы они достались тебе.

– Мне? Достанутся? Знаешь, что будет завтра?

– Ну что?

– Мутеселлим составит список, утверждая, что у макреджа была с собою одна тысяча пиастров, а мне это подписывать. Все остальные деньги, перстни и часы он оставит себе, зато я получу «громадную» сумму в сто пиастров.

– И это тебя тоже радует?

– Я до смерти сердит!

– Список получит баш-чауш?

– Да.

– Тогда ты сможешь получить больше.

– Это кто ж мне даст больше?

– Мутеселлим или я.

– Я знаю, что ты добр. О, эфенди, если бы у тебя осталась маленькая капелька того лекарства!

– У меня оно еще есть. Ты хочешь выпить?

– Да.

– Я принесу тебе немного на кухню.

Дверь была не заперта. На кухне лежала Мерсина на тех старых тряпках, которые служили ей днем для чистки грязи на кухне, а ночью – постелью. Сон у нее был хороший – сон праведника.

– Мерсина! – окликнул ее Селим-ага.

Она не слышала его.

– Пусть спит, – попросил я. – Я принесу тебе лекарство, а потом ты можешь идти спать, это тебе необходимо.

– Аллах видит, спокойствие я на самом деле заслужил.

Всех участников этой истории с побегом я встретил наверху, в комнате хаддедина. Они меня сразу засыпали вопросами и благодарили так громко, что мне пришлось приказать им вести себя спокойнее. Первым делом я принес «лекарство» Селиму-аге. Убедившись, что тот заснул, я вернулся к своим.

Амад эль-Гандур получил новую одежду, отец побрил его и почистил. Теперь он выглядел совсем иначе, чем тогда, в камере. Стало наконец похоже, что рядом стоят отец и сын. Отец поднялся и подошел ко мне:

– Эмир, я – бени-араб, а не какой-нибудь болтун грек. Я слышал, что ты сделал для моих людей и сына. Моя жизнь и все, что у меня есть, – твое!

Он говорил это очень просто и незамысловато выражал мысли от чистого сердца.

– Тебе еще опасно находиться здесь. Мой слуга отведет тебя в убежище, – сказал я.

– Я готов. Мы ждали только лишь тебя.

– Ты сможешь залезть на дерево?

– Да, я заберусь туда, хотя я и стал слабее прежнего.

– Вот тебе мое лассо. Если у тебя не хватит сил, пусть на дерево залезет сначала хаджи Халеф Омар и поможет тебе. У тебя есть оружие?

– Вот оно, куплено отцом.

– Возьми свой кинжал.

– Спасибо!

– А продукты?

– Все уже упаковано.

– Вот и пошло дело! Мы скоро заберем тебя оттуда.

Сын шейха вместе с Халефом осторожно вышли из дома. Скоро и я выбрался наружу, крадучись, с одеждой Амада. Никем не замеченный, я пробрался к ущелью, разорвал тряпье в клочья и разбросал их на росший там кустарник и на скалы.