По дороге домой

Березовская Ольга Сергеевна

— Ну и чего ты надулась? — Рок подошел совершенно бесшумно, неизвестно, сколько он тут стоял у меня за спиной как изваяние.

— Я не дулась.

— Отлично. Тогда пошли, ужин ждет.

— Я не голодная, — при мысли о еде желудок предательски заурчал. Красноречивый взгляд капитана сказал мне все, что он думает о моих принципах. Вот что за жизнь, даже собственный организм против меня.

Я встала, сунула кувшин с водой ему в руки, и гордо прошествовала к расстеленному ковру.

Рок всучил мне кусочек черствого хлеба и

чего-то еще вроде сухой соленой рыбы, но уточнять не стала, больше все равно ничего нет. Сам же не взял ничего, просто отложил в сторону свой опустевший мешок и поудобнее расположился на своем ложе.

— А ты?

— А я уже поел, пока некоторые принципиальные особы разгуливали по пещере.

Было в его тоне что-то укоряющее. А что ему не понравилось, интересно?

— А, по-твоему, все оставшееся нам время, я должна просидеть у твоих ног, с чувством восторга и благоговения заглядывая тебе в глаза?

Лицо стало жестким, глаза потемнели, вся его поза уже не казалась такой вальяжно-расслабленной. А ведь я еще даже не начинала хамить.

— Я повторю тебе, эти твои слова, когда в очередной раз что-нибудь случиться, и ты прибежишь просить помощи.

Мне стало противно. Я не просила помощи. И не попрошу. А то, что проявила малодушие… Еще одно доказательство того, что нельзя показывать свою слабость посторонним людям, в любой момент они могут напомнить тебе о ней.

— А я смотрю, — прошипела я, — тебе доставляет удовольствие, когда у меня неприятности или я напугана.

Хищная усмешка.

— Да.

— Потому, что в этом случае ты выглядишь сильным и благородным? — это уже не ирония, это желчь.

— Ты конечно очень проницательна, — он положил руки под голову и закрыл глаза, — но дело немного в другом: в таких случаях ты сидишь тихо и не нервируешь меня. Спокойной ночи.

— И вам того же.

Ночь выдалась на редкость неприятной: даже сильная усталость почему-то не помогала скорому приходу сна. Я долго ворочалась с боку на бок, пытаясь успокоить бурлящие чувства. В голову наперебой, сменяя друг друга, лезли разные мысли, и о том, что все-таки зря я пошла в эту пещеру, лучше бы все закончилось там, и о том, что зря я сломала медальон Звезды, сейчас бы могла позвать на помощь, да и о том, зачем же я согласилась искать его сына, возможно, уже сто раз бы нашла другой способ вернуться домой. Похоже, все, что бы я ни сделала, было большой ошибкой. Утешает одно: не ошибается только тот, кто ничего не делает. Правда не сильно утешает.

Утром. Или не утром, сложно определить время суток, когда нельзя увидеть солнце. Когда мы проснулись, Рок подчеркнуто игнорировал меня. Что, если быть честной, не сильно расстраивало. Только молча положил передо мной остатки еды. Меня кольнуло странное чувство.

— А ты? — подозрительно спросила я.

— Я ел.

Я посмотрела на два сухаря, лежащих у меня в руках, один из них был снова хлеб, другой снова рыба.

— Врешь.

Рок

остановился, глядя на меня сверху вниз.

— Их вчера в твоем мешке было ровно столько же, — упорно повторила я. — Я видела.

Он сложил руки на груди.

— Тебе не все равно? — грубо отрезал Рок.

— Нет.

Он не стал ничего отвечать, просто развернулся и ушел. Мне было и стыдно и неприятно: так нельзя, мы в одинаковых условиях.

Рок вернулся мокрый и равнодушный. Замечать меня он не собирался.

Я глубоко вздохнула и подошла к нему сама, протягивая полученную еду.

— Я не буду.

Рок повернулся. На лице было раздражение, скулы напряглись. Я машинально отшатнулась.

— Мне надоели твои принципы!

— Все равно не буду. — Протянутые руки тряслись, а голос срывался.

Он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. Черты лица разгладились, а голос стал мягче.

— Ты слышала, что я тебе вчера говорил? Дракон может прожить без пищи больше месяца, а человек нет.

— Ты наполовину человек, — упрямо повторила я.

— Разговор окончен! — Рок развернулся, чтобы куда-нибудь уйти, но я перегородила ему путь.

— Я так не могу.

Рок застонал и схватился за голову.

— Откуда ты взялась такая на мою голову!

— Какая, такая?

— Глупая! Ладно, — после долгого раздумья, он взял у меня кусок черствого хлеба, переломил его пополам и отдал половину мне. — Теперь довольна?

— Да. Так лучше.

Мы расселись по разным углам, молча, потягивая воду.

— А вчера? — вдруг осенило меня.

— Что вчера?

— Ты тоже ничего не ел? — внутри неприятно заныло, я почувствовала себя невероятно неблагодарной: он мне последние крохи отдает, а я ему гадостей наговорила.

По лицу капитана расплылась довольная улыбка.

— Считай, что я тебя на убой откармливаю.

— В каком смысле?

— Съем потом с голодухи.

— Ну-ну.

Время шло. Молчание становилось тягостным. Мы время от времени поглядывали друг на друга, но продолжали упрямо молчать. Рок перебирал в руках колоду красиво расписанных карт. Я вспомнила слова Звезды, для драконов не существует преград, похоже Пещерный ветер моталась по мирам, собирая все, что под руки попадется: здесь были и различные музыкальные инструменты, и разнообразное оружие, и замысловатые резные фигурки, и еще много-много всякой всячины, в основном все блестящее и пестрое.

— Предлагаю временное перемирие, — как будто сам себе сказал Рок.

— Временное? — правильно, все равно больше часа не продержимся. — А почему бы и нет.

— Сыграем? — капитан продемонстрировал колоду карт.

Я пожала плечами.

— Кроме «дурака», ни во что играть не умею.

— Хорошо, давай в «дурака».

Я перебралась поближе.

— На раздевание, — лукаво предложил Рок.

— Угу, сейчас. На деньги, — я протянула руку и набрала горсть монет.