По дороге во сне
Шрифт:
На этом странности не закончились. Напротив, подобные эпизоды приобрели регулярность, и с каждым новым случаем они окрашивались всё большей живостью. Так на сорок шестой день, во время работы, случился инцидент возникновения неведомых просторов. Сидя в кабинете и делая пометки, Кейдана привлек необычный звук, доносящийся слева от стола. Звук этот был схож с потрескиванием дров, исчезающих в огне пустоты, ибо камин, находившийся слева, оставался холоден. Повернувшись на звук, он увидел коридор, берущий начало в маленькой каминной топке. Приблизившись, Кейдан склонился, и заглянув в возникший коридор увидел каменную кладку высоких стен, симметрично создававшую протяжной туннель, расстилающийся на многие мили вглубь неизведанных пустот. В конце этого туннеля, заливая светом дальние отрезки стен, разверзлась огненная пасть, создавая те самые звуки привлёкшие внимания. Огонь, как и подобает его фигуре в мире реальном, увеличивался, даже не имея внутри себя подходящего топлива. Он поглощал всё больше и больше пространства, неизбежно приближаясь к единственному выходу, где находился человек, любопытно взирающий на труды своего собственного воображения. Он не испугался надвигающийся катастрофы, так
Ноги неслись в сумасшедшем темпе, унося как можно дальше пустое тело, покинутое сознанием. Пролетали комнаты, лестничные пролеты, парадный вход, деревья, укутанные в первый снег. Лишь когда он пробежал по лесу несколько метров, страх отпустил его, впуская взамен чувство дикого холода, пронизывающего до самых костей. Зима заявила о своем появление. Всё вокруг, представшее перед глазами Кейдана, облачилось в белый цвет, украшенный лучами молодого, зимнего солнца. Лесная глушь впустила в свои дебри задыхающегося человека, убегающего от собственных иллюзий. Он остановился посреди поляны, ошарашенно оглядывая местность, в которой мгновенно оказался. Еще секунду назад он находился в своем кабинете и лицезрел труды собственного воображения. Что же сейчас предстало перед ним? Новый эпизод игры его воображения? Или суровая реальность, где воображения привело бессознательное тело, унося его от собственных плодов? Оказавшись в лесу, понимание происходящего стремительно растворило восприятие, стирая тем самым черту, делая невозможным отличить мир реальный, от мира выдуманного. Бегая глазами по окружению, считывая информацию, Кейдан не мог обнаружить те детали, делающие его мир привычно знакомым. Всё слилось воедино благодаря недавнему событию. Мир реальный, в котором без сомнений находился Кейдан, утратил опознавательную уникальность и ему понадобилось много времени, чтобы вернуть доверия запутавшегося человека.
Сгорая в холоде, Кейдан блуждал среди деревьев, неспешно возвращаясь в свою обитель. Он внимательно вглядывался во всё окружения, пытаясь углядеть забытые атрибуты вселенной, где существует и живет. Продвигаясь к особняку, в стенах которого таится успокаивающие тепло, детали, выхватываемые из окрестности, убедили человека, взирающего на них глазами полными сомнения, что реальность вокруг, это известное ему мироздание. Мир реальный вновь приобрел статус, закрепляющий за ним право на единоличное существования. Убежденность в том, что окружение не выдумка собственного воображения, крепла, и в то же время подогревала желания вновь вернуться в особняк. Увиденная обычность, успокаивающе сопроводила замершее тело до собственных дверей, откуда Кейдан беспамятства вылетел. Аккурат проникнув внутрь, как вор на цыпочках пройдя вдоль стены, он остановился возле своего кабинета, сгораемый в нерешительности. Притаившись, Кейдан украдкой заглянул в свое владения и не увидев ничего противоестественного, окончательно успокоился. Камин был холоден и пуст. Огненный коридор исчез, его создания, жители тех потаённых и неизведанных иллюзий, исчезли вмести с ним. Всё стало как обычно, но галлюцинации не прекратились.
Новые эпизоды возникали вновь и вновь. Появлялись всё новые детали и миры, новые существа и обстоятельства, новое качество и восприятие, но ничего из этого не могло сравниться в ощущениях с огненным коридорам. Все последующие видение вновь воспринимались сугубо в виде несуществующих сюжетов и картин. Количеством они приумножались, и по прошествии пятидесяти пяти дней без сна, случалось, что за сутки происходило четыре – пять эпизода мысленного созидания. Они возникали совершенно спонтанно, иногда даже следовали непрерывно друг за другом. Сюжетно они были разнообразно уникальны. Всё происходящие в них воспринималось с интригующим интересом. Каждая секунда и каждая деталь, отдаляли воспоминание о пережитом ужасе. С каждым новым эпизодом, желания посетить то место, где Кейдан оказался в первую ночь сна, невообразимо плотно заполняло нутро, вытесняя все страхи и предубеждения, возникшие после самой яркой галлюцинации. Вновь созерцая частицы неведомых миров, вновь ощущая зов желаний, затмевающих всё, Кейдан существовал в вакууме из собственных соображений. Он чувствовал приближения момента истинны, и из-за этого чувства, каждое мгновения вне реальности, стало усладой для него. Все дни, идущие друг за другом в строгом марше ожидания, наполнялись игрой воображения, вызванного непонятными обстоятельствами, на которые сам создатель не обращал внимания. Кейдан ощущал лишь торжество грядущей даты, обозначающий два месяца без сна. Сутки сменялись, желания росло, черпая вдохновения в коротких эпизодах проявления явной патологии, упорно не замечаемой жертвой этих эпизодов. Кейдан пропал, растворился в неведомых ему чувствах. Единственное, что он замечал, это исчезающие дни и яркие сюжеты, свидетельствующие
Последняя неделя, последний рывок, последние секунды перед проникновением за отделяющую границу, где с одной стороны находится реальность, а с другой бесконечно огромные объемы информации. Эта неделя, символически важная, отличалась от прошедшего месяца. Видение, наполняющие часть принесенных в жертву дней, постепенно теряли краски и живость происходящего. Картины, представавшие с завидной регулярностью, сбросили обороты и постепенно вовсе перестали появляться. Это событие испугало Кейдана. Он подумал, что где-то допустил ошибку, и грезы, свидетельствующие лично для него о том, что миры собственного воображения совсем близко, утратили связь со своим создателем.
«Они исчезли! Растворились в моих собственных ошибках. Но где я допустил оплошность? Где свернул, не там, оставляя нужный поворот за спиной? Как узнать, что ждет меня впереди?»
Все оставшиеся дни протекали в унылом ожидание конца остаточных мгновений. Время тянулось, нещадно превращая каждую минуты в острую нехватку уже привычных видений. День за днем, час за часом, минута за минутой время иссякало, в томительном ключе приближая беспощадно медленный конец проделанной работы. За плечами останутся старые желания и причины, впереди воссияют и станут наградой плоды приложенных усилий. Кейдан вступил на финишную прямую, со всех сторон поглощаемую сомнительными ощущениями, подпитанными исчезновением мимолетных кадров, рожденных в глубине сознания. Он плелся по этой прямой, усердно не принимая возможность утраты связи, с открывшейся ему, потаенной частью самого себя. И так, терзаемый с одной стороны и поддерживающий себя с другой, он пришел к финальной черте, определённой в действия, а именно финальный аккорд в виде непривычного сна.
Откинув мысли, освободив голову от всего ненужного, Кейдан томясь в ожидание неспешно поглаживал своего старого приятеля. Арчибальд, отвечая на ласку хозяина, мелодично мурлыкал, лежа по правую сторону от него. Они расположились на заранее приготовленной кровати, стоящей в кабинете Кейдана. Слева от двух друзей блестели зеленные глаза, светившиеся даже в темноте. Широкие зрачки смотрели как замедляется дыхание её объекта для исследования. Его медленные движения, ласкающие кота, вовсе прекратились, и рука безжизненно упала вдоль тела. Мысли угасли и огонёк внутри провалился в забытье, оставляя лишь тело, покинутое сознанием.
Глава — 5
Холодный ветер пронизывает одиноко лежащего человека. Неизвестный везде, он исчез из далеких краев, ушел, покинул родные места, устремляясь глубоко в собственное сознание. Поставив всё, сыграв в игру со своими желаниями, где на кону неосязаемое золото, он получил возможность, получил бескрайние просторы, наполненные тем самым золотом, которое дороже любых сокровищ.
Раскинувшиеся раздолья получали пристальное внимание, испускаемое из девственного разума, неспособного определить, что происходит вокруг. В голове пришельца чистая, непорочная пустота, распространяющая непонятное блаженство, и в то же время, заполняющаяся чувством тревоги и растерянности. Вокруг виднеются лишь контуры, незнакомая местность и незнакомое тело, увиденное при осмотре себя. Он позабыл свое имя, позабыл прошлое и настоящие, определяющие кто есть человек как индивидуальная личность. Перед его глазами чужое тело, наполненное собственным сознанием, не имеющим каких-либо воспоминаний. Попытки вспомнить хоть что-то связанное с собой, разбились об скалы непроглядной пустоты внутри. Чувство растерянности и непонимания происходящего укреплялось, и единственным решением, позволяющим утихомирить разгоревшиеся пламя неполноценности, стала необходимость откинуть все будоражащие чувства и пуститься в изучения раскинувшихся деталей. Это действия позволяло сбросить градус задумчивости, параллельно отвлекая от состояния, в котором находилось сознания, и позволяло ублажить возникшее, из неоткуда, желания поглощать информационные частицы.
Поднявшись на дрожащие ноги, дабы разглядеть местность получше, человека вдруг окатила струя холодного воздуха, вырвавшегося словно из просторов промерзлой зимы, не обращающей внимания, что в праве пользования сейчас находится примерно середина лета. Продрогнув и сразу же пригревшись солнцем, мужчина лет тридцати – сорока, пустился в визуальное изучения открывшихся просторов.
Взору предстала широкая поляна, устремляющая свой противоположный край настолько далеко, что глаза не могли определить всю протяженность. Весь её периметр заливали лучи полуденного солнца, струящиеся от голубого неба над головой. На протяжение всей длинны этой необъятной местности, росла невысокая трава, изредка впускающая в свои владения большие камни, лежащие на одинаковом расстоянии друг от друга. Эти куски некогда огромных скал, безмятежно существовали в местности, где они были словно изгои, брошенные на вечное уединения среди бескрайних просторов колышущийся зелени. Трава обволакивала каждый сантиметр их основы, и переплетаясь, устремлялась дальше, словно не замечая огромных валунов, на которые изредка садились птицы.
Путь травы лежал до лесной границы, стоящей с трех сторон от человека, взирающего на местность вокруг. Его словно заперли в неполный прямоугольник, где одна сторона исчезла в дальних просторах, до которых взгляд не мог дотянуться. Три же остальные стороны, были лесной полосой, отделяющей огромную поляну, заросшую травой, от высоких деревьев, взглянув на которые, внимания неосознанно уносилось ввысь.
Там, куда устремлялось внимания Кейдана, белые облака медленно плыли в сопровождении унылого взгляда, взирающего на воздушные фигуры с чувством, порождающим небывалое спокойствие. Он наблюдал как необузданный скульптор, резвившийся на просторах бескрайнего неба, создавал разные фигуры, рождающие в голове фантазии, связанные с формами этих самых, причудливых фигур. Ваятель обитающих в своих владениях, был творцом способным увлечь даже такого искушенного зрителя как Кейдан. Его могущество и неосознанный талант, отраженный через собственных детей, через части самого себя, остался в фигурах, где главным материалом для создания были продукты конденсации водяного пара, кружившие над головою Кейдана.