По другую сторону надежды
Шрифт:
— Заткнись, — глухо процедила Панси, не сводя с него многообещающего взгляда. — Драко, немедленно. Пожалуйста.
Больше всего хотелось встать и с наслаждением хлопнуть дверью, забрав с собой Луну. Но почему-то меньше всего улыбалось оставлять Гарри — да и Панси — наедине с этим чуть не подпрыгивающим от своего маленького ублюдочного счастья придурком.
— Что-то случилось? — отрывисто спросил Гарри, глядя на Джеральда. — Что с тобой сегодня?
— Сегодня — лучший день в моей жизни, Гарри, — искренне сообщил тот, сверкая улыбкой и не обращая внимания
— Спасибо, — все тем же напряженным тоном машинально откликнулся Поттер.
Они сидели, откинувшись каждый на спинку своего кресла, и низкий журнальный столик между ними почему-то впервые, казалось, разделял их, а не объединял общей целью. Будто барьер между дуэлянтами, невпопад подумалось Драко.
Он встал и, отойдя к окну, медленно уселся на подоконник, обхватив колено. Ему хотелось видеть лицо этой твари — то ли из мазохизма, то ли просто на всякий случай. Малфой не собирался больше терпеть. Уоткинс заслужил выволочку, и он получит ее независимо от пожеланий Панси. Не сейчас — так чуть позже.
Луна едва слышно охнула — и Драко, не удержавшись, протянул руку и сжал пальцами хрупкое плечо. Девушку тоже трясло — еще бы, мрачно подумал Малфой, если сюда каждая сволочь будет в таком разобранном состоянии вламываться…
В разобранном… это стихийный-то маг? Живущий один, без партнера? Да он что, вконец рехнулся, это же…
Мысль оборвалась, потому что Джеральд поднял глаза и уставился на застывшего на подоконнике слизеринца. Потому что он никогда — никогда раньше — не смотрел ТАК. С таким яростным, всепоглощающим, сносящим все на своем пути предвкушением.
Глубокие, как бездонное небо, синие глаза вдруг показались Малфою бездной, пустотой, распахивающейся перед ним. В ушах возник тонкий, почти на пределе слышимости, звон, перерастающий в тихий вой, и это тоже было невыносимо, чудовищно странно — ударов стихии Драко не чувствовал уже давно. С тех самых пор, как Гарри снова появился с ним рядом.
Малфой был абсолютно уверен, что ощущает дыхание Уоткинса на своем лице. Как легкое, едва ощутимое дуновение ветра.
А потом синий взгляд снова скользнул к Гарри, и только тогда Драко смог выдохнуть.
— Извини, что не смог прямо вчера поздравить, — ухмыльнулся Джеральд. — Вы ж тут камины позакрывали… а у меня подарок для тебя был. И сейчас есть.
Поттер слегка приподнял бровь, но Драко слышал, чувствовал даже со спины — Гарри напряженно, лихорадочно обдумывает что-то, он тоже понимает, что все это — неправильно, что Джерри никогда не вел себя так, что у Уоткинса, должно быть, окончательно крыша поехала, в конце концов, ему всего шестнадцать, а на него столько взвалили, магу и без того жить непросто, наверняка он не справился, не удержал поток силы, а они — не заметили, ничего не заметили, уткнувшись каждый в свои дела и просто используя мальчишку, пока он еще балансировал на краю… Пока не стало поздно.
В конце концов, Драко кое-что знал о том, как именно сходят с ума воздушные маги. Правда — за такой срок?..
Что-то не складывалось, упорно и категорически. Никак.
—
Он что-то понял — или заподозрил — Драко не знал, что именно, он только от всей души надеялся, что, может, Гарри сейчас понимает, что происходит. Или хотя бы догадывается.
Джеральд расплылся в улыбке — и полез в карман, и рука, когда он вытащил ее обратно, была сжата в кулак и протянута чуть вперед, демонстрируя — здесь что-то есть.
А затем он слегка сдвинул в сторону большой палец.
Это и был тот момент, начиная с которого Драко перестал четко соображать и отслеживать происходящее. Теперь он видел только руку мальчишки — и торчащий из кулака матовый стеклянный кончик. Все остальное выключилось, отдалилось, ушло на невнятный дальний план, став едва слышным фоном. Остался только кристалл, зажатый в руке Джеральда.
— Боюсь, команды сегодня здесь отдаю я, Гарри, — почти мягко произнес он, глядя в скрытые очками темные глаза. — Так что, хочешь получить свой подарок?
Поттер судорожно вдохнул, машинально сжимая зубы и вцепляясь в подлокотники — его взгляд тоже прикипел к кулаку светловолосого мага, и никто не замечал, как неуловимо меняются, растекаясь, дрожа, черты его лица, будто зыбкое марево колышется вокруг грациозно развалившейся в кресле фигуры.
Где-то на заднем плане зашипела Паркинсон, вставая, но одно неуловимое движение руки Поттера, которое Драко заметил лишь краем глаза, заставило ее остановиться.
— Ты получишь его, — победно усмехнулся Уоткинс. — Гарантирую. Поверь мне, Гарри, — он смаковал имя так, будто долгие годы мечтал произнести его вслух, — я за последние месяцы гоблина съел на создании подобных штучек.
Он все еще сиял от радости, от него просто хлестало тем, как долго, как мучительно, невыносимо долго он шел к этому дню, к этой возможности — прийти сюда, к ним, зажав в кулаке заряженный стихией кристалл, нацеленный на кого-то из них, способный убивать — точнее, что еще хуже, превращать магов в коматозные тела. Прийти — и насладиться взглядом Поттера, прикипевшим к стекляшке в руке сидящего перед ним существа.
И знать, что все они ничего — ничего — не могут противопоставить ему сейчас. Вся хваленая сила и мощь стихийных магов превращается в прах, стоит лишь помахать перед их носами окрашенным в правильный цвет прозрачным предметом. Буквально двух — невыносимо коротких — слов достаточно, чтобы заставить самого защищенного из магов рухнуть подкошенным стеблем. Выжать из него всю суть, всю сущность. При этом физически — и фактически — не убивая его. Всего лишь необратимо превращая в выпотрошенную оболочку.
Налетевший порыв ветра с силой хлопнул ставнями, рывком выводя Драко из ступора, и он поднял глаза. Марево вокруг Джеральда усиливалось, стирая, комкая черты лица — и Малфой вдруг с пронзительной, болезненной ясностью осознал, что это — не действие зелья, или заклинания, или еще чего-то, чем пользовались бы в таком случае люди. Это всего лишь иллюзорность информационного потока — та самая, что всю прошлую осень создавала призрак Гарри Поттера рядом с медленно сходящим с ума Малфоем.