По другую сторону надежды
Шрифт:
И вот теперь — пожалуйста… И себя, и ее подставил. Слабак. Безвольная тряпка. Луна — просто упрямая девчонка, это он должен был предусмотреть все возможные последствия и сдержать ее, если понадобится. Кого винить в том, что, раздавленный, измученный, доведенный до предела бесконечным прессингом Кингсли и взрывным темпераментом Поттера, он сдался и окунулся в нежность ласковых женских рук — такую манящую, всепоглощающую, такую сладкую… Мерлин, такую родную…
Я должен сказать ей, глядя в стол остановившимся взглядом и кусая губы, думал Драко. Но ведь это значит — снова посмотреть ей в глаза. Снова
Драко не знал, что пугало его сейчас больше. То, что Луна, при всей ее взбалмошности, вполне может сделать вид, что одноразовый секс ничего не меняет между ними, и это будет означать, что все, что она чувствовала вчера — всего лишь жалость, жалость, да еще — вечная тяга эмпата сглаживать чужие эмоции, приводя все к одному общему среднему арифмантическому? Или то, что, увидев его, она может улыбнуться ему — так, что он снова потеряется в ее глазах, почувствует тепло и податливость женского тела — совсем рядом, так близко, что опять сдастся, и будет обречен сдаваться всегда, каждый раз, когда она посмотрит на него и проведет своей мягкой ладошкой по его груди… и легонько коснется губами его виска, шепча — ты устал, иди ко мне…
Утром они обворожительно повздорили, но утро — это ничто. Такой эмпат, как Луна, не могла не почувствовать присутствие чуть не слившегося с подоконником Поттера еще до того, как он заговорил — как бы лихо он там ни прятался… Так что — все ее пренебрежение вполне могло быть реакцией на то, что они были там не одни. С Лавгуд даже наедине-то никогда нельзя быть уверенным, что она позволяет себе делать именно то, что хочет, а не то, что считает правильным…
Я должен сказать ей. Должен увидеть, как она поведет себя. Должен убедиться, что, если за вчерашнюю глупость мне и полагается моя доля пожизненного презрения с ее стороны, то этот поток не заставит себя ждать. Хватит уже… вранья и пряток…
Путь до восточных апартаментов оказался коротким, как никогда. И был бы еще короче, если бы Драко просто аппарировал прямо туда… только вот почему-то спешить и торопить неизбежную после таких новостей лавину женских слез совершенно не хотелось. Хотелось зарыться лицом в пахнущие пьянящей свежестью волосы Луны Лавгуд и, забыв обо всем, слушать ее голос, шепчущий — я хочу тебя, Драко… чувствовать ее руки на своих бедрах. Ее губы на… ох, черт, нет. Эдак разговора вообще не получится…
Чтобы успокоиться и постучать в ее дверь, потребовалось железное самообладание и несколько минут размеренных вдохов и выдохов.
— Алохомора! — услышал он знакомый звонкий голос, и дверь распахнулась сама.
Драко обвел взглядом комнату, похожую на прибежище маньяка-потрошителя, а не спальню хрупкой девушки. Везде, куда доставал взгляд, на всех горизонтальных поверхностях лежала небрежно разбросанная одежда, пергаментные свитки, какие-то украшения, перья — иногда безнадежно сломанные и изгрызенные. Как можно было успевать превратить идеально прибранное эльфом помещение в такой бедлам буквально за пару часов перед сном — Драко категорически не понимал.
На расстеленной кровати, поджав под себя одну ногу, а другую согнув в колене, сидела Луна,
— Проходи, я заканчиваю… — рассеянно проговорила Луна, окидывая взглядом учиненный разгром и подтягивая к себе ворох помятых свитков.
— Кому пишешь? — равнодушно поинтересовался Драко, подходя ближе и мимоходом разглядывая подписи на конвертах.
— Кому только не приходится, — фыркнула девушка и, поднявшись с кровати, переложила всю кипу с пола на стол. — С вашим чертовым антисовиным барьером приходится всю почту через издательство пересылать…
Драко смотрел на нее — на хрупкие плечи, обтянутые полупрозрачной тканью, на копну золотистых волос, рассыпавшуюся по плечам, на голые коленки, как-то совершенно естественно и доверчиво выглядывающие из-под полы ее «халата», и думал, что предпочел бы прийти сюда с совершенно другим разговором. Точнее, вообще не с разговором. Меньше всего ему хотелось превращать свою единственную отдушину в этом сумасшедшем доме в подобие вечно озлобленного Поттера, которому, если уж быть честным, всегда есть, в чем обвинить Малфоя. И вовсе не во всех обвинениях он так уж сильно неправ…
— Рассказывай, — вздохнула девушка, и Драко понял, что она уже несколько секунд стоит рядом с ним, сложив руки на груди, и пристально смотрит ему в лицо. — И садись уже.
Его губы чуть дрогнули — то ли в попытке улыбнуться ей, то ли пытаясь начать говорить, и следующим, что он почувствовал, были мягкие руки, обвивающиеся вокруг его шеи, пальцы, зарывающиеся в волосы на затылке, и теплое дыхание где-то чуть ниже уха, от которого по телу пробежала дрожь, а глаза сами собой закрылись, и мысли начали сбиваться в какой-то полубессвязный комок.
— Рассказывай… — прошептала Луна, едва заметными прикосновениями скользя губами по его шее. — Что у нас снова случилось?
Драко, выдохнув, медленно отстранился от нее и сел на кровать. Девушка опустилась рядом и, устроившись где-то за его спиной, невинно потерлась носом о его затылок. Проворные пальчики пробежались по плечам, разминая мышцы.
Он открыл было рот, пытаясь придумать, с чего начать, а потом усмехнулся и откинул голову назад, закрывая глаза и прислоняясь спиной к ее груди. Похоже, если ему суждено сегодня выслушать истерику Луны Лавгуд, то, по крайней мере, до этого он успеет получить массаж. Что само по себе не так уж и плохо.
Драко негромко рассказывал, не открывая глаз, иногда отвлекаясь на блаженные постанывания и просьбы, которые Луна молча, но пока вполне послушно исполняла, и не понимал, почему ему было так страшно прийти сюда. Почему он подумал, что эту девицу можно хоть чем-то смутить. И почему ему не пришло в голову, что она с самого начала не была так уж сильно против их — и его — общества, и, возможно, известие о том, что она обречена на него навсегда, не повергнет ее в ужас.
— Плохо дело, — спокойно констатировала Луна, когда он, наконец, выдохся и заткнулся. — Но, по-моему, ты все равно немного преувеличиваешь.