По другую сторону тепла
Шрифт:
Глава 3. Панси.
Завтрак в Большом Зале проходил, как всегда, под гомон учеников и звон сотен столовых приборов. Только за столом Гриффиндора образовался островок, где царило гнетущее молчание. Гермиона поглощала содержимое своей тарелки, демонстративно уставившись в книгу. Гарри сидел, подперев одной рукой голову, и отрешенно ковырялся вилкой в омлете. Рон, напротив, то и дело переводил настороженный взгляд с одного на другого, не решаясь заговорить с Гарри, чтобы не разозлить Гермиону
Что с нами происходит, с горечью спросил Рон сам себя в который уже раз за сегодняшнее утро, оглядывая лица друзей.
Ровный фон разговоров прервался свистом воздуха и хлопаньем крыльев — в Хогвартс прилетела утренняя почта. Все трое на автомате подняли головы, высматривая летящих сов.
Рядом с Гермионой опустилась сипуха с «Ежедневным Пророком». Девушка молча положила в мешочек кнат и, отвязав от лапки птицы газету, принялась ее сосредоточенно просматривать. Гарри и Рон, убедившись, что больше совы к их столу не прилетят, вернулись к созерцанию своих тарелок.
— Что пишут, Герм? — спросил Рон, придумав, наконец, вопрос, за который можно было не опасаться получить в лоб.
— Ничего нового, — вздохнула девушка, сворачивая «Пророк» и пряча его между листами книги. — Потом внимательнее пролистаю.
В этот момент со стороны слизеринского стола раздался грохот. Гриффиндорцы, как ужаленные, подскочили на месте, одновременно повернувшись на звук.
Из-за стола, чуть не опрокинув лавку, выскочила белая, как мел, Панси Паркинсон. Сейчас она стояла, уставившись невидящим взглядом на зажатый в ее руке пергамент, как будто он был змеей, способной в любую секунду встрепенуться и ужалить ее. Потом, закрыв лицо руками, быстрыми шагами побежала к выходу из Зала, по пути задевая чужие столы. Плечи ее вздрагивали от сдерживаемых рыданий.
Следом за ней, отшвыривая с дороги подвернувшихся учеников, вихрем пронесся Драко Малфой, почти успев поймать девушку за локоть, но та вывернулась, и дверь захлопнулась за обоими.
— Ни фига себе, — проговорил Рон, проводя их взглядом.
Гарри, не говоря ни слова, выпустил тихо звякнувшую вилку и, перешагнув через лавку, побежал к выходу. Рон кинулся за ним.
У двери он не успел затормозить, налетев на спину внезапно остановившегося друга. Гарри застыл, держа дверь одной рукой и упираясь другой в косяк. Рон заглянул ему через плечо.
В десяти шагах от выхода, прислонившись к колонне, рыдала Панси. Малфой ловил ее за руки, не давая убежать, и, видимо, что-то говорил ей, заглядывая в лицо. Панси отворачивалась и кричала, то срываясь на шепот, то снова переходя на визг.
— Завтра! Уже завтра, понимаешь! Все! — долетали обрывки ее фраз. Драко попытался ее обнять, и девушка забилась в истерике, колотя его по груди и вырываясь.
— Я не могу! Я не поеду!!! — рыдая, визжала она.
Гарри резко отвернулся и, захлопнув дверь, медленно пошел вместе с Роном обратно к своему месту. Гермиона непонимающе смотрела, как они садятся за стол.
— Что там? — наконец
— У Паркинсон истерика, — небрежно ответил Рон.
— Не новость, — Гермиона снова опустила голову к тарелке. — Когда у нее их нет…
— А что, часто бывают? — посмотрел на нее Гарри.
— Каждый день почти, — равнодушно ответила Гермиона, не поворачиваясь. — Странно, что ты не заметил.
— Может, у нее с Малфоем роман? — подпрыгнул Рон. — Ссорятся, мирятся, ссорятся, мирятся…
— Да ну, брось ты, — усмехнулась Гермиона.
— А что. Если бы у меня был роман с Малфоем, я бы вообще все время был в истерике, — засмеялся Рон. — Представляешь, такая мерзость рядом…
— У нее нет метки, — вдруг тихо сказал Гарри.
— Что? — повернулись они к нему оба.
— Черная метка. У нее ведь ее нет? — спросил Гарри у Гермионы. Та наморщила лоб.
— Ну… Зимой точно не было, на балу на день всех влюбленных она, кажется, была в открытом платье, и…
— О, черт, — Гарри опустил голову на руки.
— Да что??? — затормошили они его.
— То, — ответил он, не поднимая головы. — Нет, значит, будет.
Гриффиндорцы замолчали, непонимающе глядя друг на друга.
— Гарри? — осторожно спросил у него Рон. — Ты не заболел опять?
Тот поднял голову, с тоской глядя на веснушчатое лицо друга.
— У них почти у всех уже есть метки. Это же Слизеринцы, Гарри.
— Я поняла, — перебила Гермиона. — Он хочет сказать, что Панси устраивает публичные сцены уже как бы не месяц, потому что не хочет…
Гарри кивнул, снова взяв вилку.
— Не-е-е, — помолчав, одновременно выдохнули они.
Гарри пожал плечами. Некоторое время все сосредоточенно копались каждый в своем омлете.
— Ты не прав, — наконец, заявила Гермиона. — Это же Слизеринцы, они все на стороне Сам-Знаешь-Кого. Это наши враги, Гарри! Враги Ордена. Они против твоей победы, они все до единого поддерживают своего Лорда. И с чего тогда Паркинсон рыдать от того, что у нее тоже будет метка? Это скорее честь для них. Ей, наверное, родители денег прислать отказались. Испугалась, что тряпок новых купить не сможет.
Гарри покосился на уверенное лицо подруги.
— Может, и так, — ответил он, отодвигая от себя тарелку. — А ты не думала, Герм, что они, возможно, вовсе не поэтому против Ордена? Может, они просто знают Волан-де-Морта не понаслышке, в отличие от большинства из нас, и ни на секунду не верят в то, что я могу его победить?
— И что? — повернулась к нему Гермиона.
— Их родители — Пожиратели Смерти. Их друзья, все до одного, в таком же положении. Может, у них просто нет выбора?
— Ты что, жалеешь их? — возмутилась она.
Гарри примиряюще махнул рукой.
— Не злись. Пойдем, к Снейпу опоздаем.
Когда они выходили из Зала, ни Драко, ни Панси снаружи уже не было.
Зато в классе Зельеварения они были. Сидели, как ни в чем не бывало, рядышком. Лицо Паркинсон — как непроницаемая ледяная маска, ни следа слез. Гарри отметил, как слегка дрожат ее руки. И как угрюмо смотрит в стену Малфой.