По грехам нашим. Книга 4
Шрифт:
Безвластие, хаос, отсутствие единоначалия войск и хоть какого-нибудь плана делали мощное государство обреченным. Мир-кази даже не сразу послал посольство на Русь с просьбой о помощи и с тайным поручением к послам добиться от русичей согласия вступить срочно в войну с монголами, пусть даже ценой вассалитета Булгарии. Но посольство попало в засаду к монголам и было вырезано «под чистую».
Глава 13. Большой кровью на чужой территории
– И, как думаешь, как скоро Булгар и Биляр падут? – спросил я Ипатия.
Мы встретились сегодня поутру,
Но не в конях было дело. Ипатий привез поистине сокровища, достойные легенд. Золото в монетах, слитках, украшениях, камни и жемчуга, серебро и шелка, пушнина в шкурках и в готовых изделиях, сапог только тысяча пар.
– Скоро, очень скоро, нужно спешить, - ответил Ипатий.
– Тут очень важно выгадать момент не раньше и не позже. Булгары должны быть на самом краю пропасти и без правителей. Ты понял же меня, Ипатий? – спросил я и немного расслабился, увидев кивок согласия от друга.
Мы уже знали, что эмиром в Булгарии стал Мир-кази, причем он имел крайне мало прав на престол и даже в таких условиях, когда рушиться государство, нашлись противники новой власти. Небольшие стычки разрозненных отрядов булгарских ратников и подчиненных волжанам народов, еще больше стачивали обороноспособность гибнущей державы. И чтобы еще ускорить эти процессы, следовало убить и нового эмира.
– Да я толь и пришел, чтобы сокровищницу Али-бабы перевезти, возвращаюсь обратно уже завтра, - сказал Ипатий.
Обе столицы булгар и старая – Булгар и новая – Биляр, будучи в осаде и претерпевая бомбардировку, как камнями, так и огнем, держались до самого ледохода, чем сильно огорчили меня. В той истории, которая с моим попаданчеством пошла по иному пути, Рязань продержалась пять дней, а вот булгары вопреки всему держали свои главные города.
На территории Унжи и моего поместья, воинской школы, казалось, повсюду были воины. Возвращались, прекращая всякие контракты, отряды выпускников школы, прибывали рыцари и иные наемники, которые не успели к битве на Воронеже. Пришлось открывать некоторые склады стратегического запаса и с оружием и с продовольствием. Многие прибывающие рыцари были катастрофически плохо экипированы и приобретали в счет оплаты своих услуг кто оружие, кто доспех, были и те, кто получал коня, но именно рыцарских коней было очень мало.
Уже больше десяти тысяч воинов собрались в окрестностях, стоит еще ожидать тысячи полторы по весне, если боевые действия не начнутся раньше. Прибудут на кораблях наемники из Швеции и охочий новгородский люд. Ну и наш флот большей частью будет перебазирован для работы по Волге, как только сойдет лед.
Остальное воинство, с Ярославом и Филиппом большей частью стояло в Нижнем Новгороде, но и в Городце, и имело колоссальные проблемы. Новые правила, которые насаждал «выскочка» Филипп пришлись многим не по вкусу. Подчинение и дисциплина, постоянное обучение тактикам, чтобы каждый ратник знал и сигналы, и свое место при каждом маневре. Ставилась и строгая караульная служба,
Между тем, несмотря на то, что дезертирство приняло большой размах, войско в целом увеличивалось. Сработала, пусть вяло и хаотично, поместная система формирования армии. Бояре приводили свои малые дружины профессиональных воинов – боевых холопов.
А в округе расплодились банды дезертиров. Ватаги формируются и по этническим признакам и могут быть ярким примером интернационала. Осложнилась ситуация еще и тем, что из Булгарии пошла большая волна беженцев. Это для XXI века двести тысяч беглецов от войны для большого государства незаметная цифра, тут же катастрофа.
Вот и приходится гонять по лесам и полям не менее двадцати отрядов одномоментно – кого татей излавливать, ну а кого и беженцев. Первых без изысков умерщвляем, вторых отправляю частью в суздальское поместье, частью во Владимир, других по монастырям распределяем на постой. Ну и пришлось организовывать лагерь для беженцев на несколько тысяч. Много понадобилось уговоров, чтобы церковники принимали в монастырях мусульман. Только желание части из беженцев принять православие, только бы получить кров и пищу, смогли переубедить церковь.
Гонец от Филиппа принес письмо с подробным описанием происходящего в войске. По словам друга, он не особо переживал за дезертирство – лишние просто отсеиваются, и армия становится монолитом, способным на многое. Просил новый главнокомандующий, даже приказывал, так же работать над дисциплиной, выучкой и управлением воинских подразделений. От гонца я узнал, Филипп об инцидентах не писал, что друга уже дважды пытались убить. Причем один раз напавшим дезертирам даже удалось подранить командующего.
– Старики бают, что в этом году оттепель будет ранняя и лед уже скоро пойдет, осталось две седмицы, не более. Да и сам ощущаю, как солнышко в силу входит. Так что не нужно тебе, Ипатий, спешить, сомневаюсь, что Биляр монголы возьмут ближайший месяц, коли до сих пор не осилили. А там и на кораблях пойдешь, - я улыбнулся. – Кстати, тут в Нижний Новгород из Владимира идет посольство из Трапезунда, так у нас на неделю останутся.
Ипатий переменился в лице. Рванул с места к двери, потом обратно к столу, снова к двери, буркнув только «с этого начинать нужно было».
«Эх, женщины – «коварство ваше имя!»» - подумал я.
В это самое время пришла информация, что Угедею удалось, наконец, взять Булгар. Освободившиеся силы хан направил к Биляру, который еще держался и где были сконцентрированы большие силы волжских мусульман, но отход монголов от Булгара должен был резко изменить ситуацию в пользу степняков. Настало время для нашего выхода.
Информационная составляющая, о которой настоял я, заключалась в том, что русичи приходят, как освободители. Русь провозглашала право волжан, как булгар, так и другие народности в составе разваливающейся Булгарии, поклоняться тем богам, которых те сочтут нужным уважить своим вниманием. По идее, данное, для этого время, прогрессивное заявление должно было создать трещину в вековом фундаменте единства Волжской Булгарии. Далеко не все в этом государстве были мусульманами, пусть и в более мягких формах, сравнительно с европейскими, но принижения альтернативных верований были.