По грехам нашим. В лето 6732
Шрифт:
— Иди, тать по здорову, да людей оставь. Коли и побьете нас, то приде войско и покарает охальников, — выкрикнул Дарен.
Парламентер начал отходить и уже, как он считал на безопасном расстоянии, что-то приказал своим пособникам. Пятерым бабам быстро перерезали горло. В толпе пленных поселенцев закричал парень лет двенадцати и рванул на главного разбойника. Тот равнодушно смотрел на приближающегося парня и когда тот замахнулся кулаком, силясь ударить, булгарин перехватил руку мальца, ловким движением закрутил руку и подломил ее. Хруст костей в наступившей тишине звучал как звук пощечины для сильных мужчин, которые бездействовали. А булгарин, высунув язык и, неестественно выпучив глаза,
Это стало последней каплей, и больше сидеть за стенами ремесленная сотня не могла. Это понимал и Дарен, который тщетно старался сохранить хладнокровие.
— Бей татей! — истошно закричал Дарен и спрыгнул с плотного частокола. Открылись ворота, и на бой вышел строй ремесленников. Толпа пленных зашевелилась, и люди рванули на своих обидчиков, царапая, кусая, умирая, но не сдаваясь. Жертва женщин и молодого парня, которого любили все в поселении, поменяла местами охотников и дичь. Кровь лилась как ливень в мае, люди поскальзывались на быстро размякшей земле, которая еще пять минут назад была сухой и пыльной. Это было безумие, которое ярко демонстрировало, что не железо решает в схватке, но дух человека.
В стороне послышался крик и в толпу влетели еще четыре десятка вооруженных топорами и копьями людей. Дарен сразу и не рассмотрел, кто именно вступил в битву. Он был слишком занят — булгарин оказался ловким соперником и никак не попадался для хорошего удара мощным бердышом кузнеца. Резко все закончилось, и булгарин, сраженный болтом, свалился прямо к ногам кузнеца.
Оказалось, что в бой вступили Демьян-мельник и Креча-бортник. Они, отправив свои семьи в лес, объединились с ремесленниками, которые свои семьи сопровождали, и рванули на помощь в поселение.
Результат боя был ужасный. Бесформенными телами лежали больше четырех десятков баб, стариков и детей, четверо бойцов ремесленной сотни то же погибли, многие были ранены и к ним устремились лекари десятков — кто хоть как-то умел перевязать рану. Это были ополченцы, которым больше преподавалась наука оказания первой помощи, и они были обязаны носить перевязочный материал.
— Баб у лес, мужи у Речное, тры десятка у боярскую усадьбу, — дал указания Дарен.
На подходе к Речному отряд поселенцев, к которому присоединялось все больше мужиков, увидел противника. Боя не было, разбойники уже просто грабили и насиловали. Не теряя времени, Дарен приказал быстрым маршем двигаться к самым богатым усадьбам. Первой на пути была усадьба бывшего хозяина Вышемира, где жила семья старшего сотника Филиппа, а рядом с ней был дом Еремея — еще одного друга боярина Корнея. И именно там и были обнаружены крупные отряды разбойников. Если бы они смогли объединиться, то их численность была бы точно не меньше, чем ополчения. Но приближающийся отряд разгневанных мужиков грабители заметили слишком поздно — лавина снесла первый десяток татей, которые грузили награбленное добро на телеги. Дальше началось избиение разбойников, которые все никак не могли организоваться, увлеченные грабежом.
Дарен вбежал в дом в поисках выживших членов семьи Ермолая. Он искренне уважал этого, во всех смыслах, большого человека. Он был и с большим сердцем и с большими мускулами. И никогда не выказывал пренебрежение к селянам и мастерам. Дарен тоже был большим и уважал правильную, а не дурную силу. Поэтому, когда он увидел, как трое нелюдей избивают любимую жену Ермолая, то полностью потерял над собой контроль.
Вбежавший на истошные звуки из горницы, Демьян с увязавшимся за ним сыном ужаснулся и чуть сдержал рвотные позывы, в отличие от своего наследника. В сравнительно небольшой горнице стоял зверь, в котором было сложно узнать друга кузнеца Дарена. Вокруг были растерзанные тела, которые, казалось,
Уже значительно позже получилось воссоздать случившиеся, когда Дарен не успел буквально чуть-чуть. Ровно минуту до прихода кузнеца, Бела отказала в женской ласке одному из главарей грабителей, а когда он стал ее насиловать в присутствии смеющихся ватажников, Беле удалось вытянуть из-за пояса одного татя нож и перерезать горло насильнику. И вот, когда вбежал Дарен, ватажники мстили за главаря, жестко избивая девушку. Бела не выжила, но выжил ее сын, который все это время лежал в приоткрытом сундуке и молчал, как будто уже понимал, что происходит. А Дарен через два дня после нападения, когда все уже было спокойно, запил на две недели и никто не смог его вытащить из запоя, пока мужики не связали кузнеца. Превращение в зверя человека, который, несмотря на всю свою мощь, был добряком, прибавило много седых волос на голове кузнеца.
В доме старшего сотника ситуация была проще. Там были боевые холопы, возглавляемые пожилым отцом Филиппа и отличного воина Далевитом. Ветеран уже собирался переходить в контрнаступление, когда услышал звуки боя в доме Еремея и увидел уже через несколько минут ополчение с бердышами. Однако потери были и в усадьбе, три пожилых боевых холопов, приняв на себя первый натиск разбойников, погибли.
В целом же Речном поселке ситуация была лучше, чем ожидалось. Основной удар разбойников был именно на ремесленников и уже на пути к Речному оба отряда из поселений объединились и, оставив часть людей, устремились к Лесному поселению. Однако, там было вообще все спокойно. Ну, относительно. Семьи поселенцев не отправляли в лес, взяв оборону в усадьбе. Поселяне предположили, что более вероятным направлением может быть атака как раз из леса, так как он находится со стороны границы с марийцами.
Дарен, подражая опытному полководцу, собрал военный совет, в который вошли все десятники. Не столько он был нужен, все действия уже были расписаны и регламентированы, но кузнец после случившегося нуждался хоть в каком-нибудь общении, пусть и сугубо деловом.
— Треба идти до Унжи и воинской школе, — сказал Дарен.
— Там посадник Войсил, да и воинская школа — яко детинец и наряд там, — высказался Креча.
— Там не болей двух сотен отроков, а татей можа и тыща, — сказал Дарен и пристально посмотрел на собравшихся.
Он осознал, что совершил ошибку, собирая совет. Вся эта говорильня только трата драгоценного времени, а еще и не понятно, что случилось в усадьбе. Свои же эмоции и терзания сильный мужчина смог задавить и спрятать, пока все не закончиться.
Но военный совет дал некоторое понимание дальнейших действий. Предписывалось взять под контроль поселения и выдвигаться навстречу ратным из воинской школы, которые и находились неподалеку от боярской усадьбы. Вот только в усадьбе может быть что угодно, и любимая жена боярина Божана, и его дочь… Там, конечно, Лавр, и многие знали его как молодого, но опытного воина, он даже был одним из наставников на учениях. Но, на ремесленников напали больше ста пятидесяти, а сколько пойдут в богатую усадьбу?
— До боярской усадьбы, — сказал Дарен и встал, показывая пример остальным.
Интермедия 7
Интермедия 7
Егор, сотник первой учебной сотни, не спал. Как же тут спасть, если все ратники школы пошли добывать славу и бить схизматиков-латинян, а он тут, с этими мальцами. Нет, он учил по совести и понимал, что в противном случае и может вылететь из воинской школы, где даже стал сотником, и не важно, что учебной, главное — сотня.