По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов
Шрифт:
— И ты уверен, что среди этих десяти находится преступник?
— Уверен на все сто.
— Я настроен не столь оптимистично. Боюсь, что в этом деле нас подстерегает еще много сюрпризов. Как бы кое-кому не поломать зубы, разгрызая этот крепкий орешек.
— А я верю в свою счастливую звезду, ведь до сих пор удача мне сопутствовала. Почему же теперь все должно пойти иначе?
— Мне представляется целесообразным, — сказал полковник, — внедрить на завод одного или двух наших людей. Пусть поработают, осмотрятся, послушают, что говорят. Ну и пусть установят негласное
— Да, это сделаем обязательно, — согласился майор, — и все-таки надо бы иметь информатора и среди заводских. Такой человек может оказаться полезнее наших людей, потому что он свой: знает всех и его все знают.
— Хорошая мысль.
Януш Качановский посмотрел на часы — без четверти пять.
— Засиделись мы, а я как раз договорился о встрече с будущим информатором. Надо дать необходимые инструкции. Так что я просил бы, товарищ полковник, разрешения уйти.
— Держу пари, что твой информатор — женщина.
— Вы угадали.
— Красивая?
— Ничего.
— Рыжая?
— На сей раз блондинка.
— Бога ты не боишься, Янушек. Ох, не доведут тебя до добра эти бабы. То одна, то другая. Вот и теперь: не успел приехать в Надажин, а уже нашел себе кого-то.
— Да чего ты ко мне привязался? Разве я совершаю что-то предосудительное?
— А ведь у тебя, можно сказать, под самым носом пропадает расчудесная блондинка. — Полковник Немирох уже давно пытался сосватать другу свою секретаршу. — Яночка очень расположена к тебе. Из вас вышла бы на редкость хорошая пара.
— Да я ведь исключительно в интересах следствия… Сам же только что мне сказал: большая удача иметь своего человека среди заводских. Моя ли вина в том, что таким своим человеком оказалась девушка, и к тому же красивая? Просто так получилось.
— У тебя всегда так получается.
— Извините, полковник, но мне уже и в самом деле пора. А до кафе «Новый Свят» расстояние порядочное.
Симпатичная блондинка, которую, как выяснилось, звали Эльжбета Ярот, немного опоздала — ровно на столько, чтобы этот интересный офицер милиции не возомнил о себе чего не следует. Януш с удовлетворением отметил, что девушка успела сменить платье.
Эльжбету немного удивило, что майор сразу же начал деловой разговор. В нескольких словах он изложил ей задачу. Во-первых, просил ее осторожно, ненавязчиво порасспросить людей на заводе, кто в последнее время чинил свою машину в заводской мастерской. Кроме того, ей рекомендовалось слушать и запоминать все, что говорят об ограблении.
— А нет ли у вас знакомых в отделе кадров? — поинтересовался Качановский.
— Я работала там два года, а потом перешла в отдел снабжения. Так что в отделе кадров я всех знаю, у меня там есть даже подружки.
— Это замечательно! Надо как бы ненароком узнать от этих ваших подружек, кто за последнее время уволился с завода.
— А это так важно?
— Не знаю. Быть может, собранные вами сведения пойдут псу под хвост, но не исключено, что они помогут в поимке преступников.
— Я сделаю все, что смогу, —
Дальнейший разговор уже к делу не относился. Когда же они уходили из кафе, Эльжбета Ярот даже не пыталась обманывать себя. Майор милиции оказался человеком весьма приятным и очень ей понравился. И она ему, видимо, тоже, так как он попросил ее прийти на следующую встречу через два дня, хотя было ясно, что за столь короткое время она немного успеет узнать.
Глава V
НОВАЯ ПРОДЕЛКА ПРЕСТУПНИКОВ
Для майора Качановского настали горячие деньки. Прежде всего необходимо было снять официальные показания с трех потерпевших, на что он ухлопал целый день. К сожалению, ничего нового эти показания не принесли, а лишь повторяли уже известное. Только Ян Ковальский в дополнение к прежним показаниям добавил, что за период между техосмотром и угоном машины он ремонтировал в мастерской две личные автомашины. Одна из них принадлежала заместителю директора, инженеру Адаму Лесневскому, вторая — заводскому мастеру Вацлаву Галецкому.
Кроме того, Ковальский сообщил, что его «фиат» никогда не ставился в гараж по той простой причине, что на заводе вообще не было гаражей. Вернее, были, но уже несколько лет, как их превратили в склады готовой продукции. А для машин директор распорядился построить большой навес рядом с мастерской. В принципе на ночь можно было обе заводские легковушки загонять в мастерскую, но практически это никогда не получалось, так как пришлось бы переставлять находящиеся там машины. Вот поэтому «фиат» ночевал вместе с грузовиками под навесом. Днем же машина, если была не на ходу, обычно стояла перед конторой завода.
Ковальский, опытный шофер, сам высказал предположение, что в его машине «что-то схимичили». Он утверждал, что сделать это во время техосмотра не могли — ведь он лично занимался всей электрикой, поскольку разбирался в ней лучше, чем другие механики.
Водитель также исключал возможность переделки электропроводки в машине в те часы, когда она стояла перед зданием конторы. Как правило, в это время там крутился народ, и если не сам Ковальский, то кто-нибудь другой обязательно обратил бы внимание на любого, кому бы вздумалось копаться в его машине.
Майор лично убедился, что перед конторой, у самого входа в здание, желтой краской размечены на асфальте места стоянки двух заводских легковых автомашин. Метрах в двадцати находилась большая стоянка. Все, с кем разговаривал майор, в один голос утверждали, что заводские «фиаты» никогда не паркуются в другом месте.
Майор пришел к выводу, что (если, конечно, исключить причастность к преступлению самого Ковальского) с электропроводкой «фиата» не могли химичить днем, так как машина либо находилась в рейсе, либо стояла у всех на виду. Но завод работал в две смены, а некоторые цеха — и в три. Обычно Ковальский около четырех часов, после окончания рабочего дня, ставил свою машину под навес. Затем, если подворачивалась «левая» работа, он возился в мастерской, а когда ничего не подворачивалось, отправлялся домой.