По кличке «Боксер»: Хроника времен культа личности
Шрифт:
– Товарищ подполковник, да неужто вы? Николай Александрович, никак не узнаете? Так ведь это я, Степаненко, бывший командир отряда.
Вместо ответа тот, к кому относились эти слова, лишь глубоко втянул голову в поднятый ворот бушлата.
Старшина же не унимался:
– Не могу я ошибиться – Сатов вы! – передохнул и проговорил в сердцах: – А ведь столько было дел у нас с вами…
– Не Сатов я, – зло бросил верзила. – Ошибаешься, гражданин начальник, И не было ничего, не было…
Бандит и убийца по кличке «Смех», а в народе Павел
Бабичев верил во всяческие приметы, А потому, как говорила их сельская знахарка Парашка, видеть черного быка – непременно к несчастью. Ни пули милицейской, ни ножа подельщиков не боялся Смех. На любые угрозы отвечал сиплым хохотком, за что и прозвище получил соответствующее. А вот дурные приметы его пугали. Лежал он на жестких нарах и одна лишь мысль сверлила мозг: быть беде.
Неожиданности начались уже во время утренней проверки. Начальник отряда вызвал из строя Бабичева, Семена Басса по кличке «Немец» и ворюгу-шестерку Зинку, которого по имени никто из солидных зеков и не знал. Начальник внимательным взглядом обвел стоящую перед ним троицу.
– Вот что, ханурики, на работу не пойдете. Готовьте-ка шмотки. Через час поедете в город…
– Это еще зачем?.. – полез было с вопросами Смех, но начальник перебил его:
– Разговорчики! Не научился терпению, слово сказать не даешь. А чтобы все было ясно, сообщаю: в следственный изолятор вас повезут.
«Вот оно в чем дело! Вот к чему бык привиделся! Видать, про убийство на Парковой прознали, – думал Смех, укладывая нехитрые пожитки в мешок, – А ведь все подготовил к побегу, чувствовал, что Хромой расколется. Теперь все к черту! И ведь в Магадане „маклеры“ уже и ксиву отличную изготовили. Нет, я просто не дамся. Дорога до города дальняя, сбегу по пути».
Эх, если бы знал бандит, как обрадовался бы начальник оперативного отдела МАГЛАГа подполковник Сатов, узнай, что мысли зека совпадали с его планом. Но не знал Бабичев замысла начальника, как и не ведал ничего о том совещании, что состоялось у руководства лагеря накануне…
Фигуру Сатова зеки заметили несколько дней назад. Он прибыл из города в сопровождении нескольких офицеров и всюду совал свой нос. Разговаривал со всеми зло и грубо. Мина недовольства не покидала его лица. Откуда было знать местным аборигенам, и зекам, и охране, что в таком взвинченном состоянии подполковник находится с того самого дня, когда за крымские делишки (не зря Маньковский ездил в Москву), да еще за спекуляцию трофейными автомобилями (к примеру, служебный «мерседес» продал священнику одного из приходов под Одессой) его «попросили» из МГБ, Правда, тут же пристроили в систему ГУЛАГа, но уже с ощутимым понижением в должности. Словом, оснований для того, чтобы пребывать в плохом расположении духа, у Сатова было предостаточно. А тут еще эта неприятная история с Немцем. Да-да, с заключенным по фамилии Басе, Сколько времени потратил Николай Александрович, чтобы заставить этого отпетого уголовника работать на себя, и вдруг все рушится. Пронюхали магаданские урки, что «стучит», вроде, Немец.
А у них суд скорый. Вот и решил
Ох, уж этот Бабичев! Как кость в горле сидит он у Сатова. Сколько за ним всего числится: грабежи, дерзкие разбойные нападения, убийства… Поймают его, осудят, посадят. Глядишь, а он уже в бегах. Любую щелку использует, чтобы вырваться на волю. Вроде бы и нет запоров, которые смогли бы его удержать. Вот и отсюда намерен уйти.
– Так ведь это здорово! – воскликнул Сатов, чем немало озадачил администрацию лагеря. На просьбу пояснить, как это понимать, улыбнулся впервые за последнее время и загадочно произнес:
– Завтра на совещании все объясню.
Людей на совет подбирал сам. Ну, естественно, был приглашен начальник лагеря, кроме него зам по оперработе, начальник отряда Степаненко, за которым числились привлекаемые к операции заключенные и два солдата-снайпера.
Разговор шел при закрытых дверях. Каждый был предупрежден о последствиях в случае разглашения того, что будет сказано на совещании.
Задумка же зрела в голове Сатова страшная. Захотелось ему убить двух зайцев.
– Это здорово, что Бабичев задумал удариться в бега, – еще раз повторил он, удобно устроившись во главе стола, по давней привычке положив на столешницу тяжелые свои руки. – Мы ему в этом поможем и развяжем все узлы сразу. Степаненко, – обратился подполковник к начальнику отряда, – утром ты на проверке скажешь Смеху, Немцу и Зинке, что их отправляют в следственный изолятор. Сегодня с вечера не забудь пустить слушок, дескать, дело по Парковой на мази. Да так, чтобы дошел он до Бабичева. Смотри, это дело тонкое. Надо убедить Смеха в достоверности слуха. Если он поверит в то, что ему угрожает опасность, рискнет на побег. Что касается Немца и Зинки, их, вроде, по другим делам, как свидетелей, требуют.
Степаненко озабоченно почесал затылок и задал все-таки мучивший его вопрос:
– На кой черт нам нужен этот побег? Он нам в минус.
– Не перебивай! – подполковник осадил говорившего. – Имей терпение выслушать. Весь фокус в том, чтобы минус обратить в плюс, а лучше в два. – И он в деталях изложил свой план. Заключенных отправят в город в открытом грузовичке, благо солнышко мартовское пригревает уже – не замерзнут. Сопровождать их будут два надежных и метких солдата, те, кто приглашены на совещание, и начальник отряда.
При этом известии Степаненко заерзал на стуле: не нравилась ему затея. Сбегут ведь из открытой машины все трое. И невдомек ему было, что именно на это и рассчитывает Сатов. Грузовичок остановится в намеченном, удобном, с точки зрения замышляющих побег, месте. Немец тут же сбросит за борт сидящего обязательно рядом с ним солдата и даст деру. Бабичев наверняка последует за ним. В этом подполковник был убежден.
Зинка – тоже не дурак, воспользуется моментом. Вот теперь все будет зависеть от снайперов. Один из них, тот, что останется в машине, откроет огонь на поражение по Смеху. Именно на поражение, подчеркнул Сатов. Немца следует зацепить пулей в ногу. Зинке нужно дать уйти, чтобы он рассказал на воле, как лихо вел себя Немец, что, по мнению Сатова, должно снять подозрения с Басса. И он ещё принесет пользу.