По колено в крови. Откровения эсэсовца

Фляйшман Гюнтер

Обергруппенфюрер запечатал конверт, на котором было написано: «Русскому командованию».

Мы с Брюкнером на скорую руку из какого-то тряпья смастерили подобие белого флага парламентеров. Мы не имели ни малейшего желания тащиться через ничейную полосу без него. Прибыв к месту, где оставался наш взвод, мы рассказали о плане нашего командования.

— Не пойду я в эту деревню, — отказался Брюкнер. — Русские никогда не пойдут на это. А в плен к ним я не тороплюсь.

— Я пойду, — снова обратился ко мне Крендл.

От этих слов мне стало

еще больше не по себе — ну как я мог в первый раз отказать ему?

Сложив оружие и боеприпасы на земле, я взвалил на спину свой «Петрике», и мы пошли в сторону деревни. Тут нас остановил Лёфлад.

— Приятно было с вами послужить.

Русские заметили нас примерно в 20 метрах от деревни. Сначала, надо сказать, довольно по-хамски наорали на нас, потом стали приближаться с винтовками наперевес. А у меня в руках был только белый флаг да послание им от нашего генералитета. Когда они были в нескольких шагах, я успел шепнуть Крендлу:

— Только не вздумай их подковыривать.

Жестом русские солдаты приказали нам стать на колени и стащили у меня со спины рацию. Флаг нам оставили. После этого, опустив поднятые воротники шинелей и взглянув на петлицы, проверили, кто мы по званию.

— СС! — не скрывая неприязни, произнес один. Другой, выхватив у меня из рук письмо, прочел надпись

на конверте. Оба стали что-то обсуждать, и мне пришло в голову: уж не подумали ли они, что в этом конверте наше предложение капитулировать по всему фронту. Потом нас обыскали на предмет наличия у нас оружия и только после этого разрешили подняться, а потом повели к уже знакомому дому, около которого мы заметили советских офицеров.

Несколько человек остались снаружи вместе с нами, а двое или трое других вошли в дом. Уже очень скоро и нас втолкнули в этот дом, где, насколько я понял, был оборудован пункт связи. Пахнуло теплом, и вдруг все затихли, недоуменно уставившись на двух бойцов ваффен-СС.

Из соседней комнаты вышел молодой советский офицер и, не отрывая взора от письма, подошел к нам. На безупречном немецком он спросил:

— Как фамилии этих офицеров?

— Мне известны только их звания, герр офицер. Мои командиры их фамилий мне не назвали.

Офицер понимающе кивнул.

— А вы? Какое у вас звание? — поинтересовался он.

— Роттенфюрер, герр офицер.

На его лице сразу же отразилось недовольство.

— Присядьте, солдаты, — пригласил он. Мы уселись на деревянную лавку.

— Дело в том, что нам необходимо время, чтобы уточнить, что один наш майор, капитан и двое лейтенантов дей-ствительно исчезли.

Сидя на лавке в окружении множества советских солдат и офицеров, мы с Крендлом чувствовали себя не в своей тарелке.

— Чаю? — предложил офицер.

Мы не были расположены распивать с противником чай.

— Нет, герр офицер, спасибо.

— Да выпейте вы чаю, — настаивал офицер.

— Хорошо, герр офицер, спасибо.

Ну как в такой обстановке отказываться? Офицер отдал соответствующие распоряжения

солдату, тот исчез в дверях. Не прошло и минуты, как мы с Крендлом держали в руках по кружке горячего чаю. Крендл понюхал, видимо, желая убедиться, не подсыпали ли русские нам яду.

И вот мы сидели у русских, прихлебывая горячий чай, в помещение постоянно входили русские и при виде нас, двух эсэсовцев, тут же в недоумении замолкали. Руки у нас предательски дрожали. Да и как им не дрожать, если на тебя направлены стволы автоматов охранников?

Тут открылась дверь, и офицер велел охранникам ввести нас в соседнее помещение.

Мы оказались перед еще одним советским офицером, этот был уже в летах, с грудью, увешанной медалями. Тут же за столом, уставленным радиоаппаратурой, сидел молоденький солдат. Я невольно загляделся на технику, но тут же почувствовал, как старший офицер смотрит на меня.

— Вы хотите обменять вашего полковника на нашего майора, капитана и двух лейтенантов. Мы получили подтверждение о двух пропавших лейтенантах и капитане, но вот о майоре у нас подобных сведений нет. Мы готовы были бы пойти на такой обмен, но только в том случае, если располагали подтверждением, что и майор тоже захвачен вами. А в данном случае оснований для подобного обмена мы не видим.

— Да, но мои командиры заверили меня, что майор действительно находится у нас, — пытался убедить офицера я.

— А фамилии его вы, случайно, не знаете?

— Мне только передали этот запечатанный конверт.

— Никаких майоров у нас не пропадало.

Чья же это была затея? Обергруппефюрера Штайнера? Или же генерала Гота? Я взглянул на Крендла. Тот явно нервничал.

— Скажите, а вы опросили все ваши подразделения? — спросил я.

Как мне показалось, я своим вопросом задел за живое старшего офицера. Но вот офицер помоложе, выполнявший роль переводчика, тот, похоже, с пониманием воспринял его.

— Есть один полк, связь с которым отсутствует, — пояснил старший офицер.

— Это, наверное, из-за снега, — предположил я. — Влажность препятствует приему. Мне постоянно приходится с этим сталкиваться.

Советские офицеры недоуменно переглянулись, и я почему-то показался себе дурачком оттого, что вот так запросто рассуждаю тут с ними. Но все же решил спросить:

— А вы не пытались усилить сигнал, подав добавочное напряжение? Дело в том, что напольные рации барахлят в условиях повышенной влажности. Попробуйте.

Крендл, услышав мои слова, невольно закрыл лицо ладонями. А я подумал, что нас сейчас выведут наружу и расстреляют.

Русский офицер что-то сказал радисту, и тот стал отсоединять провода. Явно собрался обеспечить добавочное напряжение. Потом перешел в режим передачи и передал запрос. Ему что-то ответили. Я заметил, что оба русских офицера обменялись многозначительными взглядами.

— Кажется, вы правы. В одном из наших полков действительно исчез майор.

Мы с Крендлом вздохнули с облегчением.