По ком плачет рябина
Шрифт:
Мне даже не нужно было двигаться – воздух сам подхватил мое бесплотное тело и увлек вместе со всеми прямо к мосту.
Воспоминания постепенно стирались, размывая грань между разумом и сном. Тело быстро наполнялось легкостью, упоительной негой и сладким предвкушением скорой встречи. И совершенно не важно, с кем и где произойдет эта встреча. И если она будет хотя бы вполовину такой же восхитительной, как ощущения, идущие от моста, – я ни за что ее не упущу!
Вот бы показать всю эту красоту сестренке и… Неожиданный шип воспоминания пронзил грудь острой
– Аля, – прошептала я, согнувшись в три погибели.
Нет, нельзя поддаваться! И идти мне туда тоже нельзя.
О Лафия, но как же хочется! И кто сказал что нельзя? Может, мама сейчас именно там с нетерпением меня ждет? И от долгожданной встречи с мамой меня отделяет всего несколько шагов? Всего несколько шагов от возможности увидеть ее светлую улыбку, счастливо улыбнуться в ответ, крепко обнять и больше никогда не отпускать… разве в целом мире что-то может быть желаннее?!
По телу хлынула новая теплая волна, больше прежней. Ярче, вожделеннее. Я уже практически себе не принадлежала, послушно следуя за влекущим по мосту потоком. И от всей души желая заглушить тихую ноющую боль в груди.
Еще немного – и я перейду на ту сторону.
Подожди меня еще совсем чуть-чуть, мамочка, и мы воссоединимся. И больше никогда не расстанемся.
Грудь снова пронзила острая боль.
– Помогите, – прошептала я, корчась от боли. – Кто-нибудь.
Внезапно в живот ударил тяжелый белый снаряд, заменив острую боль на еще большую, но уже тупую. Я даже удивиться не успела, не говоря уже о том, чтобы как-то среагировать, а мое тело, подчиняясь инерции удара, уже вовсю летело назад, подальше от моста.
Перевернувшись несколько раз, я скатилась в мягкий овраг и затихла, прислушиваясь к телу. Боли не было. Как, впрочем, и сладкой неги, к которой, если честно, я уже успела привыкнуть. Но, слава Темной Лафии, мне все-таки удалось вырваться из этого чарующего плена. Хотя и не совсем понятно, как именно мне это удалось.
К счастью, ответ не заставил себя долго ждать.
– Уходи отсюда!
Я испуганно оглянулась в поисках источника знакомого голоса и обомлела: прямо передо мной во всей своей красе и грации стоял наш семейный фамильяр.
– Сеймур? Какими… дорогами? – с трудом сглотнув, поинтересовалась я, не в силах оторвать взгляд от его вздыбившейся жемчужной шерсти, в которой то и дело потрескивали серебристые искры.
– Окольными, – тяжело дыша и удерживая переднюю правую лапу на весу, ответил кот. – Ты о чем думала, когда в Закраину спускалась, окаянная? – проявил весь набор дружелюбия и участия фамильяр.
– Да уж явно не о тебе, помпон с усами, – в тон ему огрызнулась я и отвернулась: не хватало еще, чтобы мне читал нотации кот, чей пушистый зад я видела чаще, чем свое отражение.
– Тебя здесь быть не должно… – начал было Сеймур, но вдруг его голос натужно захрипел. Кот умолк и с силой затряс головой.
Я бросила злой взгляд на фамильяра. И поделом! Когда нам с Алей очень нужна была поддержка, этот
– Закраина открыта для посещений, – раздраженно бросила я и отвернулась.
– Уходи отсюда. Немедленно! – просипел кот. – Тебе нельзя здесь быть.
– Как и тебе! – не сдержав эмоций, напустилась я на фамильяра. – Ты вообще сейчас должен быть с Алей и… с мамой? – фраза еще не закончилась, а у меня внутри все сжалось от ужасающей догадки.
Просто так фамильяры по Закраине не разгуливают. В Мертвом мире у них могут быть только две задачи: либо поручение хозяина, либо…
– Ты ее сопровождаешь? – глухо спросила я, до конца не определившись, хочу ли услышать ответ.
Сеймур открыл рот, но вместо звука из его горла вырвалось хриплое ворчание. А потом он отступил и яростно отряхнулся, словно хотел сбросить с себя что-то постороннее, тяжелое.
– Я фамильяр Вольры.
Я раздраженно фыркнула: зачем говорить столь очевидные вещи? Или я в его глазах не только безрассудная, но ко всему прочему еще и туповатая? Мило. Но не оригинально.
– Но еще я фамильяр рода Дишел и… – голос фамильяра снова охрип, – я не могу… я должен… Прошу, Мирабель.
Я удивленно уставилась на кота и только сейчас поняла, что с фамильяром что-то не так. От прежней грации и горделивой осанки родового фамильяра не осталось и следа. Его шерсть, обычно белоснежная и шелковистая, рваными грязными клочьями топорщилась во все стороны. Одно ухо фамильяра странно подрагивало, а второе и вовсе было примято.
– Сеймур? – потянулась я к коту, но тот вдруг резко отскочил в сторону, словно рядом с ним проползла ядовитая гюрза.
А затем вдруг зашипел и высоко подскочил. А вслед за фамильяром с земли устремилось что-то черное и змееподобное. Я даже воскликнуть не успела, как фамильяра в одно мгновение обвила удушающая лента и потянула обратно к земле.
– Сеймур! – крикнула я и, вскочив на ноги, протянула ладонь в искреннем желании помочь.
Но фамильяр словно растворился в воздухе. А вместе с ним исчезла и мерзкая живая лента.
– Да как же это, – пробормотала я, погружая дрожащие ладони в почву, густо укрытую пеплом и трухой. – Сейчас, миленький, подожди. Воздух вокруг соберись в ведьмин круг… Ай! – вскрикнула я и скрючилась от боли и неожиданности: колье на шее накалилось до предела и вспыхнуло снопом ярких искр, окутавших все мое тело.
Я вскочила на ноги – и тут же зажала рот ладонью, запирая в груди рвущийся наружу кашель. В нос ударил тяжелый, удушающий запах тлена, от которого горло тут же сдавил сильный болезненный спазм. Пришлось закрыть ладонью еще и нос, но мерзкий запах все равно продолжал проникать внутрь, забивая легкие, оставляя на губах язвы, а на языке – горький привкус гнилой земли. Глаза защипало, рот с каждым вдохом заполняла жгучая горечь, заливая горло и нос невыносимым жаром.