По краю безумия
Шрифт:
— Эм… я не голоден.
— Ну, нет, Тимурчик, порадуйте меня, поужинайте со мной, ненавижу есть в одиночестве, а мои дети нечасто радуют меня своими визитами, — с долей грусти произносит она, продолжая накрывать на стол. — И потом, Вы как-то говорили, что очень обязаны мне за свою маму, так что возражений я не принимаю. Присаживайтесь, я не задержу Вас надолго. Обещаю, — киваю головой, садясь за стол, наблюдая, как хозяйка дома наполняет наши тарелки и располагается напротив меня.
— Кушайте, кушайте, не стесняйтесь, видела я, чем Вы питаетесь на бегу. И эти ваши вечные крепкий кофе и сигареты доведут Вас до язвы. Это я Вам, как доктор говорю. Такие сильные парни, как Вы, должны хорошо питаться. А теперь расскажите
— Не понимаю, о чем Вы говорите.
— Вы все прекрасно понимаете. Извините меня, может, я лезу не в свои дела, но я видела, как Вы постоянно рассматриваете фотографии на своем телефоне одной молодой особы. — Вы ее любите?
— Да, — сдавленно отвечаю я, понимая, что нет смысла отпираться. — Но я не хочу о ней разговаривать.
Мы недавно расстались.
— Расстались, любя? — выгибая брови, спрашивает женщина.
— Да, все сложно и необъяснимо.
— Я не буду лезть к Вам в душу, — говорит Ольга Анатольевна, разливая нам чай. — Но знаете, так бывает, что жизнь разводит людей только для того, чтобы показать, как они важны друг для друга, — возможно, она права. Только вот мне не нужно было расставание, чтобы понять, как важна для меня Таисия. А принцессе.… Задумываюсь над ее словами, слышу, как в моем кармане начинает вибрировать телефон.
— Если Вы позволите, я отвечу на звонок.
— Да, конечно, могли бы и не спрашивать, — выхожу из-за стола, прохожу в прихожую, вынимаю телефон из кармана. Это Серов. Я не общался с ним с того дня, как устроился на эту работу.
— Да.
— Ты уже знаешь? — как-то отстраненно спрашивает Серов.
— Знаю что? — не понимаю я.
— Значит, не знаешь, — выдыхая, отвечает мой бывший начальник.
— Вчера подорвали машину Аркадия Станиславовича, — пауза, еще один его глубокий вдох. — В общем, похороны состоятся завтра. Двойные. С ним была супруга, — и вновь тишина, словно мы по рации разговариваем и он отключается после каждой фразы, — облокачиваюсь об стену, сжимаю телефон в руках.
— Как она? — задаю самый главный, волнующий меня вопрос.
— В общем, по этому поводу я и звоню. Мы не справляемся с ней. Она…, - запинается, будто подбирает слова. — Второй день не выходит из комнаты, ничего не ест и не пьет, прячась под одеялом, как маленькая девочка. Любые наши попытки поговорить, только усугубляют ее состояние. Я хотел бы тебя попросить поговорить с ней. Вы были близки…. Я не знаю, что там у вас произошло, но сейчас она нуждается в близком человеке. Завтра похороны, на которые она категорически отказывается идти, — Боже, как я не почувствовал, что моей маленькой девочке плохо?
— Я скоро буду, — отвечаю я, сбрасывая звонок.
* * *
Когда увидел ее, завернутую в одеяло в темной комнате, я содрогнулся от боли и отчаяния, которыми была пропитана комната Таисии. Она плачет, уткнувшись мне в шею, разрывая в клочья мое сердце, выворачивая мне душу наизнанку. Никогда так остро не ощущал боль и отчаяние другого человека.
Никогда так не хотел забрать боль родного человека. Возможно я ужасный человек, но я даже боль матери не чувствовал так сильно, как боль моей девочки. Я бы отдал свою жизнь, только ради того, чтобы моя любимая девочка больше не страдала. Знаю, что это ненормально, но я настолько одержимо ее люблю… Качаю ее, как ребенка, что-то шепчу, пытаясь успокоить, и сам начинаю задыхаться от очередной дозы близости с ней. Она, наконец, успокаивается, засыпая в моих руках, а со мной творится что-то немыслимое. Ей плохо, а я наслаждаюсь ее близостью, прижимаю к себе, непрерывно ласкаю, пропускаю ее шелковистые волосы сквозь пальцы и понимаю, что убиваю себя этим. Не получилось у меня все оборвать. И оставить мою малышку
Утро вступает в свои права, а я смотрю на принцессу, глубоко дышу, и каждый вздох отдается мне болью в груди. Она такая маленькая, осунулась, бледная, но все равно красивая. Моя малышка не хочет на похороны. И правильно. Никто не хочет видеть своих родителей в гробу. Зачем? Чтобы эти ужасные мгновения мучили тебя в кошмарах. Лучше не видеть этого и помнить их только живыми. В эту минуту мне захотелось плюнуть на все и увезти ее далеко отсюда. Украсть ее, спрятать от всех.
Но… Меня не поймут и не простят. Когда принцесса придет в себя, она возненавидит меня за то, что не дал ей проводить родителей в последний путь. Поэтому я встаю с кровати и решаю сделать все, чтобы Таисия перенесла этот день, рядом со мной.
Кормлю ее, как младенца с ложечки, она противится, но я заставляю ее есть. Таисия без сил, ее шатает и ведет от каждого резкого движения.
— Все, все, хватит, я больше не хочу. Пожалуйста…, - стонет она, противясь очередной ложке творога.
— Хорошо, тогда выпей сок, — протягиваю стакан. Тая морщится, но выпивает весь сок почти залпом, отдает мне стакан дрожащими руками. — Умница. Теперь душ, — я не спрашиваю ее, а ставлю перед фактом, подхватываю на руки и несу в ванную, а принцесса не сопротивляется, у нее нет сил, она просто постоянно жмется ко мне, как будто боится, что я уйду. Нет моя хорошая. Еще не время, сейчас я просто не могу тебя оставить. Снимаю с Таисии одежду, раздеваюсь сам, встаю вместе с ней под теплые струи воды, прижимаю ее к себе, давая возможность согреться и прекратить ее озноб. А она начинает хаотично, бесконтрольно гладить меня по спине и вновь всхлипывает, пытаясь подавить свои слезы горечи. Я не могу запретить ей плакать, но и выносить этого тоже больше не могу.
— Тая, хорошая моя. Ты должна быть сильной. Я точно знаю, что твоему отцу не понравилось бы твое состояние. Он любил тебя.
— Нет, — отрицательно качает головой. — Не любил. Не любил. Он лгал. Разве можно оставлять того, кого любишь?
— Можно…, иногда, не все зависит от нас. Ты все поймешь. Вот увидишь. Первый шок пройдет, и ты будешь сильно жалеть, что не была на похоронах своих родителей! — беру гель для душа, наношу его себе на ладони и нежно, аккуратно намыливаю тело Таисии.
— Я пойду на похороны только, если ты пойдешь со мной! — категорично заявляет она, даже в горе, оставаясь собой. Она не просит, как всегда требует, пользуясь тем, что я не могу ей отказать.
— Я буду там с тобой, — Тая просто кивает в ответ, принимая все, как должное, а я продлеваю свою смерть рядом с ней еще на один день.
ГЛАВА 12
Таисия
Вы когда-нибудь задумывались, зачем мы просыпаемся каждое утро? Иногда бывают моменты, когда ты не хочешь открывать глаза по утрам, желая остаться в своем сне, потому что когда мы спим, у нас все хорошо, жизнь остается прежней, без проблем и несчастий. Сегодня мне совершенно не хотелось просыпаться и выходить из этого безмятежного состояния мнимого покоя.
Похороны родителей состоялись только вчера, но я плохо их помню, в голове мелькают смутные картинки, как будто это было давно, много лет тому назад. Моя память несовершенна, и я благодарна ей за то, что она заблокировала все неприятные воспоминания. Я четко помню только Тимура. Его сильное, теплое тело и крепкие объятия, из которых он не выпускал меня ни на минуту. Я помню, как все окружающие смотрели на меня как на побитую собаку и удивленно перешептывались, задавая друг другу вопросы «кто этот парень рядом со мной». Но мне было плевать на людскую молву, я не хотела отпускать его ни на минуту. Он мое спасение, мое забвение. Моя стена, сквозь которую я смотрела на все происходящее.