По краю безумия
Шрифт:
Родителей хоронили в закрытых гробах, и в какой-то момент мне казалось, что мы присутствуем в каком-то иммерсивном театре. Мы полностью погружены в жуткую реальность, но на самом деле, это все неправда, пройдет час, другой, все сыграют свои роли, мы вынырнем из этой ужасающей реальности, и все встанет на свои места.
Кто-то выражал мне соболезнования, говорил какие-то утешительные слова, но я не вижу лиц этих людей, и совершенно не помню, что им отвечала, и отвечала ли вообще. Я помню, как кричала, надрывая связки, когда красивые гробы из темного дерева опускали под землю, точнее мне казалось, что я кричу оглушительно громко, но на самом деле я просто открывала и закрывала рот, и слышала
Кажется, что только в этот момент я окончательно осознала, что все это реальность, а не мой страшный сон. Их больше нет.… Я больше никогда не увижу строгого взгляда отца по утрам. Он больше никогда не отчитает меня за плохое поведение, и не скажет, что на самом деле что-то запрещает мне ради моей же безопасности. Я больше никогда не увижу, как моя мать примеряет новое платье и прибегает ко мне в комнату спросить моего мнения. Она больше никогда не расскажет мне по секрету, что на самом деле ненавидит все эти пафосные приемы, деловые ужины и мнимые благотворительные вечера, и терпит их только ради карьеры отца. Я только сейчас поняла, как страшно звучит слово «никогда».
Когда все закончилось, я просила Тимура вернуться со мной в мою комнату. В мой маленький мир, где есть только он и я. Я помню, как мы долго с ним разговаривали, ни о чем и обо всем на свете. Я рассказывала ему свои детские воспоминания, а он мне свои. В какой-то момент я поняла, что, несмотря на то, что в моем детстве было все, о чем мог мечтать ребенок, его детство было лучше и счастливее моего. У него было много, очень много теплых, радостных воспоминаний, а в моей голове были лишь скудные вспышки редких воспоминаний. Я вновь плакала, но уже без истерики, по-настоящему оплакивая ушедших от меня родителей. Слезы катились сами по себе, тихо и беззвучно, но так и не успевали скатываться с моих щек, Тимур ловил их губами и постоянно шептал мне нежные, ласковые слова. А я гладила его лицо, тело, переплетала наши пальцы и боролась со слабостью и желанием уснуть. Казалось, как только я погружусь в темноту и отключусь от реальности, он вновь уйдет, и я больше никогда его не увижу. И он все понимал, просил меня поспать и набраться сил, обещал, что утром никуда не исчезнет. Я верила ему, но все равно крепко за него цеплялась, прижимаясь всем телом, стараясь слиться с ним в одно целое.
Он не ушел. Он до сих пор здесь, со мной. Тимур уговорил меня выйти в гостиную и пообедать вместе с Серовым и Любой. А сейчас завернул меня в теплый плед, посадил возле камина с чашкой чая в руках, и тихо, почти неслышно о чем-то беседовал с Серовым позади меня. А я смотрела на огонь, слушала треск поленьев и не понимала, как существовать дальше. За меня всегда все решал отец, а я только и могла противиться всему этому, требуя свободы. А теперь вот она, горькая свобода, делай все что хочешь, никто не будет мне мешать или читать нотации. Но как оказалось, я на самом деле маленькая и глупая девочка и совершенно ничего не могу без своего папочки. Смотрю на постоянно суетящуюся Любу, которая, кажется, не останавливается ни на минуту, занимаясь бесконечными делами, и вижу как ей тоже больно и тяжело от этой потери. Но она пытается перекрыть свое горе придуманными делами и заботами. Люба. По сути, эта женщина никто для нашей семьи, но она настолько срослась с нами и этим домом, что кажется родным мне человеком.
Когда-то в детстве, я любила ее больше чем свою мать, потому что Люба делала для меня все то, что должна была делать моя родная мать, но ей всегда было некогда. Сейчас я даже не могу вспомнить, в какой момент наши отношения разладились, от чего я перестала ей доверять и делиться с ней секретами. Почему она стала холодна
Тим возвращается ко мне, садится рядом на диван, опирается локтями на колени, и смотрит на огонь вместе со мной, а я двигаюсь к нему, обнимаю его торс руками, опускаю голову на его спину, хочу получить очередную дозу успокоительного тепла, которое в данный момент может дать мне только он. Тимур накрывает мои руки своими большими ладонями, и я вновь чувствую себя защищенной от всего мира.
— Тим, — тихо зову его, касаясь губами его спины, замечаю, как смущенная Люба обращает на нас внимание, и тут же покидает гостиную, оставляя нас наедине.
— Да, малышка, — также тихо отзывается Тимур, как будто мы обсуждаем какой-то секрет, о котором никто не должен знать.
— Может, ты вернешься, — несмело спрашиваю я.
— Вернусь куда?
— На работу, ко мне.
— Так на работу? Или к тебе?
— Ко мне на работу, — закусываю губы, понимаю, что неправильно выразила свою мысль. Тим глубоко вдыхает, сильнее сжимает мои руки, но ничего не отвечает. — Ты не понял, — спешу оправдаться я.
Поднимаю голову, хочу попросить посмотреть на меня, мельком смотрю в большое окно гостиной, замечаю как по расчищенной от снега каменной дорожке в сторону входа, идет Дашка, которой вчера не было на похоронах. Быстро отодвигаюсь от Тимура, плотно закутываясь в плед, совершенно не понимая, что мне делать. Но подруга пока не должна знать, что мы вместе. Потом… Я расскажу ей все потом. Отворачиваюсь от Тимура в сторону входа, совершенно не осознаю, что совершаю самую большую ошибку, после которой Тимур примет решение вновь меня покинуть.
— Вот ты и ответила на свой вопрос, принцесса. Я не вернусь к тебе… на работу, — выделяя последнее слово, произносит он. — Поднимается с места, наклоняется и мимолетно целует меня в губы. — Не грусти малышка, у тебя все будет хорошо. Слушай Серова и Любу, они не желают тебе зла, — и отходит от меня ровно тогда, когда Дашка заходит в комнату и бросается ко мне на шею со словами «Тая, прости меня, я не знала». А я смотрю на опять покидающего меня Тимура, скрывающегося за дверью, и не могу пошевелиться, броситься за ним и просить остаться, поскольку не хочу, чтобы Дашка узнала о моей связи с охранником. Так и не понимаю, что поступаю глупо, и оскорбляю этим самого главного человека в моей жизни, которого уже давно люблю, но не могу себе в этом признаться. А те перед кем я хотела не упасть лицом в грязь, очень скоро отвернутся от меня и окунут меня в эту самую грязь.
* * *
Я не знаю почему, но они все смотрят на меня с жалостью и сожалением, даже не скрывая своих взглядов от меня. Славик постоянно смеется где-то позади меня, осматривает меня надменным взглядом, когда я поворачиваюсь в сторону их компании, которая когда-то была и моей. Но мне плевать на них всех, я всегда понимала, что они мне не друзья, а просто люди, с которыми я провожу время. Я всем своим видом показываю, что презираю их и они не достойны моего внимания.
— Это правда? — тихо спрашивает меня сидящая рядом Дашка. — Или Славик как всегда несет чушь?
— Да, правда, — отвечаю я, хотя сама еще до конца не знаю, что теперь будет со всем моим состоянием, которое внезапно на меня свалилось и за какой-то месяц буквально растаяло на глазах. Но я уверенно отвечаю Даше, что все, о чем говорит мой бывшей парень, чистая правда, чтобы посмотреть на ее реакцию и понять, подруга она мне или нет.
— Я так и знала, что отец Славика не будет бросать слов на ветер. Кому как не прокурору знать, что все состояние твоего отца арестовано, — выдает мне подруга.