По краю Вечности
Шрифт:
Я поспорила с собой, и искатель — редкий случай! — победил во мне мага. Обычно в опасности искатель замирал, уходя в тень, а теперь… Достав из сумки чистые листы и грифель, я начерно набросала силуэты закатных, подписывая рисунки и отмечая несоответствия. Глянула на замерших существ и вспомнила «убегающий» в потолочные трещины источник закатных сумерек из хранилища. Да, есть в силе мрака то, отчего закатные сумерки в любом своем воплощении нерешительно пятятся к кустам. На меня бы они, вероятнее всего, напали, а вот бальзара и источника
Всего существ явилось трое. Ближе ко мне стоял, ощетинившись и принюхиваясь, закатный волк — крупнее бальзара, вислоухий, скалящий внушительные клыки. Об ушках мы, кстати, не знали, как и о шкуре цвета сизого зимнего заката, — кости о таком не поведают. Я подвела к рисунку подписи: закатное солнце, замершее в глубине вертикальных зрачков, длинный хвост, дергающийся и разбрасывающий вокруг зверя клочья красных искр… Первое по силе создание закатных сумерек. Пока только принюхивающееся. Пока…
Эраш, увидев, чем я занимаюсь, дернулся и заорал на всю поляну:
— Ты что, будешь рисовать, пока они нас не сожрут?!
Кстати, да, питаться на пороге Вечности нечем, а голод перебарывает страх… Впрочем, по легенде, полуголодным они ходили постоянно: чтобы прокормить того же волка, требовалось стадо коров… и вся деревня, включая людей, кур, собак, кошек и голубей. Поэтому существа Изначальности порой впадали в длительную спячку, как наш бальзар. Здесь кормиться нечем, и практически все время до нашего появления он спал в сугробе.
— Не верещи, Эраш, — я сдула с листа графитовую пыль. — Ты привлекаешь к себе нездоровое внимание.
Парень проглотил очередной гневный вопль, а бальзар накрыл себя и своего подопечного паутинным коконом невидимости. Ненадолго его хватит, но тем не менее…
Я принялась рисовать второго пришлого — ящерицу. Ростом с волка, но тоньше, в глазах — то же закатное солнце, по мелкой золотистой чешуе струятся потоки расплавленных огненно-красных искр, длинный тонкий хвост нетерпеливо метет снег. Гибкое и изящное, несмотря на размеры, обманчиво хрупкое… безобидное, пока не оскаливало острые клыки. Что ж, травоядных существ Изначальности можно пересчитать по пальцам одной руки…
Ящерица считалась третьим по силе существом закатных сумерек и называлась искрящимся толстолобиком. Странное название — лобовая часть черепа вперед не выдается…
— Рейсан! — судя по тональности писка, у Эраша сдали нервы. — Может, хватит?..
— Одно мгновение, — откликнулась я. — Закрой глаза и медленно посчитай до двадцати.
— А сработает?..
— Когда откроешь глаза, их уже не будет, — пообещала я, доставая чистый лист.
— Нет, тебе нельзя верить…
— И ты только сейчас это понял? — хмыкнула весело.
— Ну, я надеялся на лучшее…
— Зря, — фыркнула я. — Не надейся на лучшее, опасаясь худшего и веря только тьме.
— Я запомню и это.
— Считай лучше, — оборвала я. — Про особенности твоей памяти я знаю.
Троица закатных существ, переглянувшись,
Закончив, я спрятала наброски в сумку, выбросила остатки грифеля и небрежно вытерла ладони о штаны. Создания вдруг попятились, а бальзар за моей спиной грозно зашипел. В природе стихий все взаимосвязано: тьма поглощает закат, мрак разгоняют светлые сумерки, а свет сменяет закат. Но даже с преимуществом, даже с их страхом, мне с тремя не справиться. К тому же я — искатель, и существа Изначальности были для меня историей, легендой и возможностью в нее окунуться… Даже если, выходя из оной, один зверь становился опаснее десятка сумасшедших темных Старшего поколения. Поэтому… пользуемся моментом и отправляем «гостей» восвояси.
Прищурившись, я привычно разделила мир на тонкие грани. Плоские черточки резкими угольными росчерками смяли привычную объемность и погасили зимние краски, заменив их тьмой. И сквозь непроглядный мрак тремя искрами умирающего заката сияли существа Изначальности, а рядом с ними пульсировало пятно портала, от которого тянулись тонкие нити ключей.
— Восемнадцать… — мстительно буркнул Эраш.
Я схватилась правой рукой за нить ключа и резко рванула ее на себя, одновременно швыряясь заклятьями и вынуждая существ пятиться в нужном мне направлении. Те разумно отступили и один за другим провалились в портал, а я вновь дернула за нить, обмотав ее вокруг тающего пятна провала, закрывая его. И, быстро достав из сумки плащ, закуталась в него и зябко повела плечами.
— Двадцать! — торжественно (или торжествующе?) провозгласил мой спутник, открывая глаза.
И изумленно заморгал. Бальзар, небрежно развеяв кончиком хвоста защитный кокон, расслабил тугие кольца, и Эраш вывалился из своего укрытия. Вывалился, недоверчиво покосился на меня, пугливо глянул на каменный круг и снова — на меня. Я же с огорчением изучала дырку на правой перчатке, из которой кокетливо высовывался указательный палец. Ключ неудачно перехватила, видимо.
— Куда они подевались? — не выдержал Эраш.
— Туда, откуда пришли, — я капнула на дырку тьмы, сращивая ткань, — в Вечность.
— Точно?
— Конечно, — я пошевелила пальцем, поправила сумку и повернулась, собираясь уходить.
— Ты куда? — требовательно и в то же время неуверенно.
Я едва не сказала — домой, ведь башня, по сути, мой настоящий, истинный дом.
— В башню. Бальзара я повидала, и больше мне здесь делать нечего. Ты как хочешь, а я как знаю. И иду есть и греться, — и неспешно углубилась в лес, привычно опираясь на искательское чутье.