По краю Вечности
Шрифт:
(9)
* * *
— Злишься? — я стояла, опершись плечом о косяк, и с любопытством наблюдала за Эрашем.
Парень лежал на постели, спрятавшись с головой под одеяло и отвернувшись к стене. На мои слова он не реагировал, как и на мое присутствие, хотя в арочном проходе я стояла уже давно. Да и не услышать моих шагов он не мог.
— Обиделся, — заметила схаали. — И, знаешь, на его
Моя собеседница не была живым человеком, она — всего лишь одухотворенное воплощение тьмы. Но схаали долго жила среди людей и умела понимать и чувствовать их, сопереживать им и помогать. Не одно поколение учеников прибегало к ней с жалобами на наставников, на собственные проблемы или поговорить и поплакаться в дымчатую жилетку.
— А на что обижаться? — невозмутимо уточнила я. — На отсутствие мозгов и желание делать все назло?
Эраш невольно дернул плечом, выдавая свою возмущенную заинтересованность в разговоре. Я усмехнулась и подмигнула схаали.
— Но ведь он не знал о ловушках, — возразила она. — Не будь к нему так строга.
— Нет, буду. Я предупреждала, но он слишком привык лететь ветром, сломя голову, не думая и не вспоминая об опасности, — возразила я. — Ему еще повезло, что угодил в безобидную западню. Я встречала пару смертельно опасных ловушек.
Парень снова дернул плечом. Мы со схаали многозначительно переглянулись.
— Что поделать, — она шелестяще вздохнула, — ученики мрака — народ вредный… и паскудный. Да и наставники от них недалеко ушли. Пакостили друг другу, как умели, а по башне потом ходить было страшно. И летать. Даже мне.
Я весело хмыкнула:
— После войны прошло четыре эпохи, а темные не слишком изменились. Ученики по-прежнему пакостят, только, не имея силы, более изобретательно. А наставники воспитывают их методом от противного. Разве что смертельного ничего не допускается, ведь мы — семья, и кроме братства у нас никого нет.
Моя собеседница задумчиво прищурилась:
— Как думаешь, вы вернетесь в башню?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Все зависит от Девятого. Наверно, когда он принесет в мир тьму, чтобы замкнуть круг, и снимет заклятье с Забытых островов… Наверно, тогда вернемся.
— Я буду ждать, — по тонким дымчатым губам скользнула улыбка, — когда башня вновь оживет, и в коридорах зазвучат веселые голоса и торопливые шаги…
— Жаль, я этого не застану… — меня кольнуло горьковатое ощущение печали.
Из-под одеяла уже виднелась рыжая макушка. Мы нарочно говорили тихо, а Эрашу разговор казался интересным, но подслушивать мешало толстое одеяло. И после моей сожалеющей фразы оттуда показался и курносый веснушчатый нос.
— Ладно, — я улыбнулась и медленно прошлась по комнате. — Позже поговорим. Пойду, прогуляюсь по острову.
Нос исчез, сменившись ухом.
— А куда пойдешь? — полюбопытствовала схаали.
— Говорят, на Забытых островах прежде находилось пять чудес мира, — отозвалась я. — Хочу их поискать. А ты, Эраш, брось притворяться, я же вижу, что тебе интересно. Если хочешь прогуляться… вставай.
Он сел
— А почему? — естественно, спросил он.
— Тебя опасно здесь оставлять даже со схаали, — фыркнула я. — Удерешь — и пиши пропало. Лучше у меня под ногами путайся: и в башне ничего не натворишь… и башня ничего с тобой не сотворит.
А о том, что меня мучили совесть и жалость, я рассказывать не собиралась.
Эраш покраснел и, кряхтя, сполз с кровати.
— Так, — я бегло оценила его кособокость. — Топай за схаали к целительному источнику и долечивайся, а потом собирайся. Мы уходим дня на три-четыре, так что одевайся потеплее. В коридоре тебя ждут сумка и вещмешок с одеялами и едой, — а я — хрупкая женщина, и понесу только свои вещи, да. — И чем быстрее соберешься — тем лучше. Ясно? Тогда почему ты еще здесь?
Парень резво захромал из комнаты, а я спустилась в лестничный коридор. Чудеса Забытых островов мне нужны не просто так, для собственного развития и развлечения Эраша. Я надеялась, что хоть одно из них укажет на выход из западни. И заодно поможет завершить одно давнее ожидание мира, которое «хвостом» тянулось за мной семь Пыльных лунных сезонов.
Поджидая своего спутника, я зашла на кухню, выгребла из закромов добрую половину запасов вяленого мяса, собрала его в большой мешок, вышла во двор и огляделась. У крыльца, свернувшись тугим узлом и зарывшись в сугроб, дремал бальзар, лишь из-под снега виднелся раздвоенный кончик хвоста.
— Просыпайся, — позвала я и положила перед ним раскрытый мешок с мясом.
Конечно, ему такая порция — как голодному ложка холодного супа, но все же лучше, чем ничего. Змей сунул узкую морду в мешок и принялся неторопливо поглощать мясо, а я села на ступеньку и пустила по снегу мерцающий след. Первое чудо на выход с островов точно не укажет, но оно имеет свою ценность и прелесть для меня для как искателя, и им хотелось просто полюбоваться.
Эраш собрался быстро. Я едва успела дорисовать схему карты и размечала крестиками местонахождение островных чудес, когда он появился на крыльце, довольный и сияющий.
— Готов? — сухо спросила я, убирая в сумку опустевший мешок.
— Конечно! — отозвался быстро.
— Предупреждения повторять? — уточнила я.
— Не нужно, — парень тяжко вздохнул. — Обещаю не отставать, не теряться, никуда не лезь, не ныть, молчать, почитать тебя и преданно ловить каждое твое слово, а еще…
Я хмыкнула:
— Годится. Пошли.
* * *
Обещание Эраш держал мужественно. По ощущению, до первого чуда мы добирались столько же, как если бы вышли на рассветных сумерках, а дошли — на закатных. И лишь раз я устроила короткий привал, жалея своего нетренированного спутника. А отстать или сунуться в сторону ему не позволял бальзар.