По льду
Шрифт:
— Не ты ли мне говорил, что свобода в том, чтобы чувствовать себя живым?
— Ты это к чему? — недоуменно спросил Коля, прочистив горло.
— Да к тому, что с ней ты живой! — Миронов вскочил со скамьи и принялся нарезать отрезки взад-вперед. — А если живой, значит, и свободный.
— Глупости это все, — Коля запрокинул голову назад, словно мысли утяжеляли черепную коробку, и сделал пару глубоких вздохов. Он пытался прийти к успокоению.
— Знаешь, что глупо? — Леша повысил тон и воззрился на Колю.
Николай отрицательно покачал головой.
— Твоя
— И в чем же она заключается?
— В том, что судьба подарила тебе человека, который готов ради тебя на все. Но ты в моменте берешь и отказываешься от него!
— Я пытаюсь ее защитить!
Миронов громко рассмеялся и желал, чтобы Коля вслушался в то, что говорит.
— Это не защита, а нелепость и твоя слабость перед отцом. Согласен, что нахлынувшие чувства ошарашили тебя и ты не ведаешь, как с ними быть. Но ведь любовь заключается в том, чтобы не только чувствовать и наслаждаться совместными моментами, но и брать на себя ответственность. Так возьми же ее на себя. Вместе вы сильнее, чем поодиночку.
— Думаешь, мы справимся с тиранией моего отца?
— Я в этом убежден. Только для того, чтобы построить здоровые отношения, вы должны доверять друг другу. А это значит, что…
— Я должен раскрыть ей правду про отца.
— Именно.
***
По окончании вечерней тренировки Николай покинул раздевалку позже всех. Он долго думал над тем, что сказал ему Леша, и пришел к окончательному решению: действовать, пока не стало слишком поздно. Его жизнь, находящаяся под полным контролем отца, меркла с каждым вздохом, действием и течением времени. Единственным лучиком была она. Секунды превращались в минуты, минуты — в часы, а часы — в целые сутки. И сейчас, сидя в раздевалке, он ощущал острую нехватку в тех коротких мгновениях, когда она невольно касалась его, заливисто смеялась, не прерывая зрительного контакта, и без устали болтала.
До встречи с Аней Коля думал, что любви не существует, а само это слово было для него отвратным. Отец с самого детства внушал ему, что любовь — это слабость и демотиватор для таких, как они. И Николай подумать не мог, что Александр Юрьевич окажется неправым в этом вопросе. Не знал, что это чувство окажется настолько светлым и безумным, что будет сносить крышу. Это безумие оккупировало всего его, и он принял решение не противиться. Не важно, что будет думать отец: он намерен защитить Аню любой ценой. Безразлично, что скажет Федя: он докажет, что способен любить. Главное — это она, в ней все счастье.
Николай выудил из кармана спортивной сумки два билета в кино, которые успел прикупить до начала тренировки. Сеанс был поздним, но это было к лучшему: пустой зал сохранит таинственность. Он не был убежден в том, что Аня примет приглашение. Львиная доля ее ненависти к нему может не позволить прийти на сеанс. Но маленькая надежда таилась в нем: Николай заказал в прокат ее любимую экранизацию «Гордость и предубеждение». Как-то в выездной серии, поздним вечером, они обсуждали классические произведения, и Аня обмолвилась, что ей по душе
Встав со скамьи, Коля решительными шагами отправился в тренерскую. Он знал, что вручить билеты лично — слабый ход. Аня непременно бы порвала их у него перед глазами, чтобы доказать презрение и злобу, поэтому единственно возможным выходом он считал подбросить билеты ей в сумку. Проходя мимо тренировочной площадки, Николай краем глаза заметил, как она, собрав волосы в пучок и закрепив прическу карандашом, что-то усердно набирала в компьютере. Накануне должна была выйти статья про прорыв «Лисов», и, как ответственный пресс-секретарь, она хотела сдать работу в срок.
Ее задержка на площадке стала для Николая шансом осуществить задуманное. Он ускорил шаг. Воодушевленный порывом изменить ход событий, Коля постучал в дверь, а затем дернул за ручку. Тренерская была пуста. Вероятно, Сергей Петрович ненадолго отлучился.
Переступив порог кабинета, Николай оглянулся, пытаясь как можно быстрее сориентироваться. Приковав внимание к ее рюкзаку, висевшему на крючке, он сделал шаг вперед и замер: просто подбросить билеты вдруг показалось ему банальным и неопределенным. Он прикусил губу и хмыкнул, рассуждая, как поступить. Билеты без записки не внушат ей доверие, а подписаться своим именем — вынести себе приговор.
Сжимая билеты между пальцев, Николай принялся расхаживать по тренерской, изредка поглядывая на часы. Цейтнот. Ее голос звучал в коридоре. Она разговаривала со Звягинцевым. Сердце колотилось так громко, что Коля слышал его стук. В охватившей его панике он завернул к тренескому столу и выудил из стопки чистый белый лист. Взяв из подставки шариковую ручку, он написал на скорую руку:
«Остановим жизнь на два часа?
Николай.»
Наспех закрутив два билета в лист, Коля подложил записку Ане в рюкзак и выбежал из тренерской. Теперь решение оставалось за ней.
— Николай, ты что-то хотел? — осведомился Сергей Петрович, завидев, как тот выскакивает из его кабинета.
Коля, растерявшись, почесал затылок и промычал:
— Эм… Хотел обсудить с вами некоторые игровые моменты, но не застал вас в тренерской.
Кровь прилила к его щекам. Он выглядел таким рассеянным, словно олененок, попавший в охотничий капкан. Глаза метались то в сторону тренера, то в сторону Ани, которая опустила взор вниз и рассматривала мысы своих ботинок. Николай почувствовал неловкость, повисшую в воздухе.
— Мы можем обсудить это, только вот решим с Аней один вопрос. Ты пока проходи в кабинет, — Звягинцев рукой указал на дверь.
— Извините, Сергей Петрович, я тут вдруг обнаружил, что есть некоторые дела.
— Как знаешь, — тренер пожал плечами. — Тогда до завтра.
— До завтра.
Глава 15
Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»