По лезвию ножа, или в погоне за истиной
Шрифт:
— Да все в порядке. Вот Люська о тебе волнуется. Совсем, говорит, Саша с этим делом закопался.
— Да уж. Дело премерзкое. Колобов сознался.
— Да ты что?!
— Да уж. Вот такие пироги. Один друг убивает второго, а подставляет третьего. Прямо Шекспир, мать его!
— Слушай, Саш, дай почитать протокол, а? — Илья потянулся рукой к пухлому делу Колобова, лежащему на столе. Соколов сделал вид, что не заметил этого движения, резко встал из-за стола, взяв дело:
— Илюш, давай не сейчас, я бегу на ковер как раз с этим делом, уже опаздываю. Почитаешь еще! — Соколов постарался улыбнуться как можно радушнее и беззаботнее, выходя вместе с Гриценко из кабинета.
— Да конечно, Саш, беги, удачи тебе, — бывшие друзья пожали друг другу руки, и Соколов с огромным облегчением
Соколов зашел к своему другу, работающему в архиве, и оставил дело Заречина на хранение — своему сейфу он уже не доверял. Оттуда же позвонил в СИЗО и попросил перевести Колобова в одиночку. Следующий звонок был сделан операм, занимающимся этим делом. Александр Иванович поведал о новостях, появившихся в деле, и попросил взять в плотную разработку Елену Силину. В этот момент зазвонил мобильный телефон, подаренный Заречиным.
Кипр
— Александр Иванович, здравствуйте, как наши дела?
— Здравствуй Денис, неплохо, вскрылись кое-какие новые данные, но пока рано говорить об этом, — Соколов решил пока ничего не говорить о Колобове. — Как у тебя дела, что нового?
— Спасибо, все в порядке. Я, собственно, чего вам звоню. Александр Иванович, не сочтите за наглость и, если вам сейчас не до этого, скажите прямо, но меня очень волнует один вопрос…
— Слушаю, Денис.
— В ночь с 7 на 8 мая 1983 года в Питере была убита моя мать. Дело раскрыто не было. Это страшное убийство, там очень много непонятного. Мне хотелось бы по возможности узнать, что же произошло в ту ночь. Я был еще подростком, а отец… Он тогда запил. Короче, нам практически ничего не известно о ее смерти. Вы не могли бы навести справки?
— Без проблем, Денис. Не обещаю, что это будет быстро, но трудностей никаких это не составит. Дату преступления я записал, скажи мне имя мамы.
— Елена. Елена Николаевна Заречина.
— Будет сделано. Береги себя, Денис. До свидания.
Закончив разговор, я начал собираться: пора было ехать в храм на встречу с отцом Михаилом.
Я выехал из дома в 14.00: дорога до церкви не должна занять более 45 минут, так что я ехал не спеша, любуясь изумительными горными пейзажами. Дорога постепенно становилась более пологой — я приближался к морю. Неожиданно машину повело влево, руль затрясся, и послышалось шуршание спущенного колеса. Я припарковался на обочине и выскочил из машины: так и есть — переднее левое! Только этого и не хватало! К счастью, в Pajero оказалась полноразмерная запаска и необходимые инструменты. Замена колеса заняла минут 15, так что запаса по времени у меня уже не осталось, а я не привык куда-либо опаздывать. В небольшом волнении я снова сел за руль и повернул ключ в замке зажигания — в ответ услышал лишь жужжание стартера. Повторив операцию несколько раз, я понял, что проблемы на спущенном колесе не закончились. Что делать? Я открыл капот и с умным видом туда заглянул… Что я надеялся там увидеть? Торчащие обломки деталей или вырванные с мясом провода? Нет, на первый взгляд все было в порядке, а глубже устройство автомобиля меня никогда не интересовало. Я закрыл капот и уселся за руль. Попробовав завести двигатель еще раз, я набрал номер отца Михаила.
— Привет Денис, рассказывай, какая проблема тебя неожиданно постигла! — его голос был весел.
— Батюшка, мне показалось или вы на самом деле ждали моего звонка?
— Ждал на самом деле.
— Это
— Видишь ли, Дионисий, я уже не первый год в Церкви, в твоей ситуации люди очень редко обходятся без каких-то искушений. Ты разве забыл, как мы тебя крестили?
— Вы хотите сказать, что это правило?
— А ты не понял? Да, почти что правило. Так что постигло тебя? Судя по шуму, что-то с машиной?
— Вы угадали, я стою на дороге, на подъезде к Лимассолу. Сначала у меня спустило колесо, и я его поменял. А теперь не заводится машина.
— Понятно. Делаем так. Сейчас мы с тобой прочитаем вместе молитву «Да Воскреснет Бог». Я буду читать по одной строчке и останавливаться, а ты повторять за мной. И пойми главное, против тебя орудуют бесы, мешая совершиться Исповеди. И Господь тебе поможет, нужно только с верой к Нему обратиться. Понимаешь, с верой! Мы с тобой не магией занимаемся, но просим Отца Небесного.
— Да, батюшка, я все понял.
— Хорошо, тогда выйди из машины и встань сбоку на обочине, — я повиновался. — Теперь перекрестись, и начнем: Да Воскреснет Бог и расточатся враги его…
Закончив, я еще раз перекрестился и слушал дальнейшие наставления священника.
— Теперь трижды перекрести машину, садись, заводи и поезжай, я уже в храме и жду тебя, — в трубке раздались гудки. Я смотрел на мобильник в руке, тупо хлопая глазами. Что происходит? С чего он взял, что машина сейчас заведется? Но делать нечего, я сел за руль и повернул ключ, стартер сделал оборот и двигатель заработал ровно и устойчиво. С отвисшей челюстью я включил передачу и тронулся в путь.
Отец Михаил встретил меня с радостной улыбкой.
— Доехал, слава Богу! Ну, сейчас начнем.
— Батюшка, ну объясните мне, как это происходит? Я все же ничего не понимаю!
— Денис, здесь все просто. Когда человек идет к Богу, дьявол старается этому всячески помешать. Ничего серьезного он сделать не может, поскольку все его действия ограничиваются волей Бога. Господь попускает ему только «мелочи», чтобы проверить нашу решимость и укрепить нас в вере. Я уже тебе нечто подобное говорил. Один московский батюшка рассказывал, как у него на приходе одна молодая семейная пара — начинающие христиане — пытались причаститься в течение нескольких месяцев. Они только подготовятся к Причастию, соберутся, настроятся, как что-то происходит: то один заболеет, то другой, то еще что-то случится. Им бы стараться не обращать внимания, но стремиться сделать главное, а решимости не хватает. Так и откладывали, пока, наконец, не решили: завтра, что бы ни случилось, если будем в состоянии, хоть ползком, но до храма доберемся. Утром они оделись, вышли в сени (жили они в деревенском доме) и услышали грохот: в доме обвалилась крыша. Молодые постояли, посмотрели на это, закрыли дом и поехали причащаться.
Я от души рассмеялся:
— И такое бывает!
— Ой, Денис, лучше сказать: бывает и не такое! Ну, ладно, давай помолимся и начнем.
Следующие 1,5 часа растянулись на сутки. Я стоял перед аналоем, на котором лежали Крест и Евангелие, а отец Михаил стоял рядом. Дверь храма была закрыта, внутри царил полумрак, медленно двигались тени от горящих лампад. Иногда казалось, что все это происходит не на земле. Каждой клеточкой своего тела и души я ощущал важность и серьезность происходящего. Последовательно, год за годом я вспоминал события своей жизни, обращая внимание на то, что оставило след в моей памяти, на то, что заставило мою совесть напоминать о себе. Удивительно, но, пожалуй, одним из самых ярких событий был первый в моей жизни обман. Мне тогда только исполнилось шесть лет, но я помнил этот день так, как будто это было вчера. Я разбил любимую мамину чашку и очень боялся наказания. «Дельная» мысль пришла в голову неожиданно, и я свалил все на нашу кошку Муську. Мама поверила, но в этот момент я не испытал облегчения, но напротив: гадкое чувство впервые накрыло меня с головой. Я обманул маму! Ничто не было мне в радость до тех пор, пока я не пошел и не признался, что Муська тут ни при чем. Только тогда мне стало легче. Как же меня поразила тогда реакция мамы: она была счастлива. Да, она меня пожурила, но радости своей скрыть не могла.