По лезвию ножа, или в погоне за истиной

Окулов Максим

— Я уже попросил следователя, который мне помогает в Москве, чтобы он навел справки.

— Тогда подождем, Денис, не будем гадать на кофейной гуще. Но то, что мама тебе помогает, помогает прежде всего своей молитвой, для меня факт. Я почти уверен, что ты жив еще только благодаря заступничеству твоей матушки. Помолись о ней — уверен, что ей будет очень приятно.

— Батюшка, у меня мурашки по коже. Вы так говорите, как будто она… Ну, жива.

— А какая же она?! — изумленно спросил священник. — Ты разве не понял, что мама твоя усиленно молится за тебя, сопереживает и милостью Божией следит за тобой, участвуя в твоей судьбе?

— А я думал, что это мистика все. Ну там спиритизм, духи мертвых и прочее, — оторопел я.

— Э-э-э-э, Денис. Подожди! Давай не будем валить все в одну кучу! Для нас, людей православных, является

фактом, что душа после смерти не умирает. Над ней вершится предварительный суд, и душа по делам человека в его земной жизни определяется либо в Царствие Небесное, где пребывает в блаженстве, созерцая Господа, либо во ад, где, как сказано в Писании «плач и скрежет зубов». Душа, находящаяся в Царствии Небесном, может молитвенно обращаться ко Господу, прося за тех, кто ей дорог, кого она любит и помнит. Господь же, по любви Своей, не отказывает искренне просящим у Него. Мы, в свою очередь, можем и должны молиться Богу о душах наших умерших близких. И эти молитвы очень радуют не только Господа, но и наших ушедших любимых. Что же касается спиритизма, оккультизма и прочего, то никакого отношения к Богу это не имеет. Это есть не что иное, как вхождение в духовный мир с черного хода. И встречают человека там отнюдь не Бог и святые, и не ангелы, а бесы. И все эти «доказательства» того, что спирит общается непосредственно с душой умершего человека, основанные на том, что, дескать, открываются в глубоко интимные подробности из жизни усопшего, рассчитаны, прости меня, на очень недалеких или слишком доверчивых людей. Вся эта информация объясняется до смеха просто. Человека по жизни сопровождает не только ангел-хранитель, но и бес, можно сказать, бес-искуситель. Он ничего не забывает, а живет вечно. Так, скажи на милость, какую трудность для него представляет изложить эти подробности спириту? Да он может такое рассказать, что и сам человек о себе не знает! Или вот иногда говорят о том, что один человек вдруг «вспоминает» какие-то очень личные подробности из жизни другого, жившего несколько сотен лет назад. Из этого делается «гениальнейший» вывод о переселении душ! Но почему-то никому не приходит в голову гораздо более простой ответ: этих двух людей «обслуживает» один и тот же «бес-куратор». Так что, Дионисий, помолись о своей матушке, можешь просто своими словами.

— Так мама, получается, в Царствии Небесном? То есть в раю?

— Денис, кто тебе сможет наверняка ответить на этот вопрос, кроме Самого Господа? Я могу сказать лишь одно: умереть в Пасхальную ночь после Причастия Святых Христовых Таин — это мечта каждого искренне верующего христианина. Такого сподобляются единицы. Если же твою маму убили сатанисты, которые обязательно требуют от христианина отречения от Христа и убивают в случае отказа, то раба Божия Елена — мученица за Христа. И тогда никакого сомнения быть не может в том, что сподобилась она одной из самых высоких наград у Господа, ибо нет подвига выше мученической смерти ради Христа или ради ближнего своего.

Когда мы вышли на улицу, уже почти стемнело. По московским меркам был чудный теплый вечер. Мы попрощались, и я поехал в Пилью. Приехав домой, я первым делом позвонил отцу и рассказал новость относительно гибели мамы. Отец надолго замолчал, потом, наконец, ответил:

— Да, сынок, только сейчас я начинаю понимать, сколько маме пришлось пережить от меня. Насколько я был черствым и невнимательным по отношению к ней, к ее проблемам, переживаниям и заботам. Мне все казалось, что в нашей семье больше всех достается мне: я главный, я на передовой, я кормилец, и мои проблемы для всех должны быть на первом месте. Какая-то минимальная доля истины, конечно, была в таком подходе. Ты же знаешь, как в те времена обходились с неугодными офицерами: ракетные войска плотной сетью покрывают всю территорию страны — было предостаточно гнилых мест, куда можно было перевести опального офицера. Я, откровенно говоря, всегда этого опасался. И боялся я не за себя, а в первую очередь за вас с мамой. Но, конечно, это меня не оправдывает. Я прекрасно помню, как мама пыталась достучаться до меня, намекнуть о своих чувствах, о своей вере, делала это очень осторожно, боясь моей гневной реакции, пытаясь прощупать мое отношение к этому вопросу. Я же клеймил в духе партийных съездов церковь, называл верующих тупыми дегенератами, говорил что-то о том, что не допущу, чтобы в моем доме была эта гадость и тому подобное. Вспоминать противно! Как подумаю, что маме пришлось пережить,

становится тошно…

— Папа, не кори себя, все еще можно исправить!

— Как сынок, как исправить?

— Очень просто. Жить так, чтобы мама там радовалась за нас — за меня и за тебя.

Отец опять надолго замолчал.

— Сынок, ты же знаешь, что я всю жизнь был атеистом, что… — он замолчал опять, и я попытался его успокоить:

— Папа, я не предлагаю ничего резко менять, не делать никаких немедленных шагов. Если ты сегодня, вот прямо сейчас чувствуешь, что мама жива, что она не умерла навсегда, но просто перешла в мир иной, что она сейчас наш слышит, чувствует, переживает, заботится о нас. Если ты это чувствуешь, то просто помолись о ней. Просто своими словами обратись к Богу и попроси, чтобы он помиловал нашу маму. Я уверен, что одно это уже будет ей очень приятно.

— Хорошо, сын, я попробую. Как интересно в жизни происходит иногда: дети оказываются мудрее и рассудительнее своих родителей. Сынок, я очень горжусь тобой. Я счастлив, что у меня такой сын, что у нас такие отношения. Береги себя, я очень тебя люблю!

Мне на глаза накатились слезы, а к горлу подкатил комок, так что я почти не мог говорить.

— Папочка, я тебя тоже очень люблю, ближе тебя у меня нет человека на свете. Не переживай и не рви душу напрасно.

Мы попрощались, и я пошел на улицу немного пройтись и привести свои мысли в порядок. Прогулка перед сном сказалась благотворно: я спал как убитый и проснулся свежим и отдохнувшим.

Опять в бегах

19 февраля, четверг, Кипр

Помня о том, что с сегодняшнего дня у меня пост, я приготовил на завтрак овсянку на воде с медом и фруктовый салат. Трапезу дополнила чашка крепкого кофе, апельсиновый сок и тост с джемом. Для меня оказалось откровением, что постная еда может быть такой вкусной. Я привык к достаточно плотным завтракам с неизменной ветчиной, яичницей или творогом. Сегодняшний завтрак показался мне предпочтительнее, поскольку после него было приятное чувство сытости без удручающей тяжести. В общем и целом, день не сулил ничего плохого: настроение было оптимистичное, самочувствие прекрасное, на улице светило солнце и пели птицы, а я решил пойти прочитать один из положенных канонов.

* * *

Москва

День начался для Соколова точно так же, как и предыдущий: с ожидания звонка от Гансова. Мобильный телефон, который следователь взял у оперов специально для связи с киллером, лежал на столе и мерно подмигивал зеленым светодиодом. Аппарат ожил в 10.30 утра.

— Здравствуй, Гришаня, рад тебя слышать, рад, что откликнулся на мою просьбу.

— Начальник, ты же знаешь, что погоняло у меня уже другое, ты уж не позорь профессионала, лады?

— Нет проблем, я наоборот думал тебя порадовать. Думал, ты молодость вспомнишь, понастальгируешь…

— Слушай, начальник, если ты меня таким фраерским образом засечь решил, то зря стараешься, я звоню со спутниковой трубы, она не ловится. И, кстати, минутка каждая стоит гораздо дороже, чем у тебя, так что может ближе к делу?

— К делу так к делу, Гришаня. Ты сейчас работаешь по одному парню. Причем, очень неудачно работаешь, слава Богу. У меня к тебе просьба, как к давнему, — Соколов сделал короткую паузу, — знакомому: оставь парня в покое. Это, понимаешь, моя личная просьба.

В трубке повисла тишина.

— Иваныч, ты меня с кем-то спутал. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я в последнее время часы ремонтирую. Не понимаю, откуда ты узнал, но у меня действительно проблема с последним заказом, никак не могу запчасти найти. Но, будь уверен, я его выполню, потому что не в моих правилах не выполнять работу, сделать которую я обещал.

— Гансов, поверь, тебе лучше оставить этот заказ. Еще тогда, пятнадцать лет назад, ты был на волоске, и мне стоило огромных трудов удержаться от соблазна намазать тебе лоб зеленкой [25] . Я тогда положился на Господа, пусть он рассудит, и ты остался жив. Ты ходишь по лезвию, Гансов, а Бог терпит. Он терпит и ждет твоего раскаяния. Одумайся, я просто уверен, что именно сейчас ты подошел к самой последней черте.

25

На воровском жаргоне — приведение высшей меры наказания в исполнение.