По локоть в крови
Шрифт:
— Не думай обо мне так.
— А ты не смей читать мои мысли! — скорость, чтобы успеть догнать своих жертв, сила, чтобы преодолеть их сопротивление, обостренные чувства: зрение, слух, обоняние, чтобы увидеть, услышать и учуять свою жертву. Человеку нет нужды во всем этом, поскольку нет нужды добывать себе пищу убийством. Боже… он же монстр. И он сейчас в моей машине!
— Не нужно быть телепатом, чтобы понять, о чем ты думаешь, — безмятежно заметил он, глядя перед собой.
— Впрочем, твоя способность здорово помогла в лабиринте. Я уверена, что твой охотник заявится туда. Мы сможем подготовиться
Вампир едва улыбнулся, самыми уголками губ.
— Будто ты всю жизнь этим занималась.
— Ну, у меня было трудное детство, — усмехнулась я, понимая, что детские драки с парнями и девчонками за право быть человеком ничто по сравнению с дракой с вампиром. С другой стороны, и у меня в запасе есть кое-что. Я могу видеть будущее. Пока не знаю, как это работает, но уверена, что смогу во всем разобраться. Сперва это меня напугало, во второй раз сделало больно, но с другой стороны, если эта непонятная сторона моей жизни помогает эту самую жизнь сохранить, то я готова с этим мириться и даже быть благодарной.
— Катилина, я молчал.
— Что? — не совсем понимая смысл слов вампира, переспросила я.
— Ты ответила на мои мысли, — уверенно и настойчиво повторил он.
— Но… стоп! Я думала, что это благодаря тебе, что ты…
— Я не телепат.
— Нет? — разочарованно протянула я.
Вампир опешил. Мне казалось, что вампир не может опешить. После трех сотен лет, проведенных в обществе людей. Чему еще здесь можно удивляться, ведь все мы одинаковы и наши реакции в большинстве случаев одинаковы, за небольшими вариациями, но уж их-то он мог достаточно изучить, чтобы понять, как мы мыслим.
— Катилина, ты понимаешь, что сейчас происходит? Я — вампир! — прогромыхал он изменившимся голосом. Его глаза налились тьмой, как тогда, в галерее. Мне это сразу показалось подозрительным. Он обнажил клыки, пытаясь продемонстрировать мне свою мощь, либо произвести на меня впечатление. Но того и не требовалось. Я была в ясном уме и твердой памяти, чтобы оценивать происходящее вполне адекватно, — ты стала телепатом и ясновидящей в один момент! И единственная твоя реакция — это разочарование оттого, что я не оправдал твои ожидания?
— А у меня есть другие варианты? Если тебе станет легче, я могу притвориться слегка обалдевшей, но черт подери, если ты думаешь, что ты — это единственное непонятное происшествие в моей жизни, то ты просто…, — я на секунду осеклась, вспомнив, что передо мной вампир и, говоря то, что хочу сказать, могу нарваться на непредсказуемую реакцию. С другой стороны, я два раза заглянула в лицо смерти, так что теперь, можно сказать, мы с ней свои и зачем жить, если не делать то, чего хочешь, и не бояться неизвестного? Раз он все еще здесь, а я все еще жива, значит, я ему зачем-то нужна, хотя бы даже из интереса кто я такая. Тем не менее, я отказалась от прежнего слова и протянула, — просто ограничен!
— Признаться, за свои триста лет я повидал немало…, но чтобы люди так реагировали на мое существование.
— Знаешь, армия писателей, сценаристов, режиссеров, актеров и создателей спец эффектов достаточно потрудились для того, чтобы подготовить мир к вашему появлению и я до сих пор недоумеваю, почему вы не заявили
— То, что ты о нас не знала, не означает, что не знал никто…
Прикинув в голове все возможные варианты значения данной фразы, я удовлетворилась и попыталась расслабиться, глядя на дорогу.
— Что ты умеешь?
— Катилина, ты мне очень приятна, но есть грани, которые лучше не переступать.
— Я хочу жить. А для того, чтобы жить, я должна знать, какими ресурсами мы располагаем и как мы можем этого охотника заманить в ловушку. Впрочем, скажи хотя бы, кто такой охотник и почему он тебя преследует?
Александр, поджав губы, несильно ударил кулаком по своей коленке. Я поняла, что его заводит вся эта ситуация. Он — трехсотлетний вампир, умудренный жизненным опытом, боями, и таким количеством опасных ситуаций, какое мне даже не снилось, но здесь главенствующую роль взяла на себя какая-то 22-летняя девчонка, и всего-навсего человек. Даже не какой-нибудь сверх, типа оборотня, или не знаю, призрака, а просто человек, чья жизнь находится в полной его власти, чью жизнь он может прервать одним лишь касанием.
— Заметь, я не вогнала кол тебе в грудь, так что было бы справедливо, если бы ты не думал о моей шее, как о сочном стейке…, — смущенно и немного поумерив боевой пыл, протянула я. Мой собеседник был не особо разговорчив за все время нашего недолгого знакомства. Тем не менее, вся его наружность говорила о его образованности, воспитанности, сдержанности, потому он не вызывал у меня страха и опасения за свою жизнь. Я не видела, как он совершает жестокие вещи, но это не означает, что он на них не способен…
— Кто ты? — сквозь зубы процедил он, пытаясь совладать с собой.
— Александр, если бы я как-то могла помочь тебе обрести вновь контроль над ситуацией…
Вампир взревел, выпустил зубы и стал впервые настолько зловещим, что у меня сердце, екнув, замерло на пару мгновений. Я резко затормозила, чтобы мы не разбились. Воздух вокруг сгустился, его плотные щупальца будто обхватили меня за шею, и не давали нормально дышать. Сжавшись в комок, я смотрела на вампира, сидящего рядом со мной и в тайне, в глубине души надеялась, что он будет удовлетворен зрелищем и ублажит свое эго. Все-таки, я понимала как ему, должно быть неприятно… и я слышала его мысли, хотя сама этого не желала. Медленно оцепенение спало, но вампир не сбросил свою личину, обхватив ладонью мою шею, он заглянул мне в глаза.
Я судорожно сглотнула, почувствовав и убедившись, как тонка грань между жизнью и смертью. Когда, неделю назад я пыталась покончить с собой, то не осознавала, насколько хрупко это состояние, как короток этот миг… вампир же сделал его невыносимо долгим, сдавив мою шею ровно настолько, чтобы я могла почувствовать, как взбухла сонная артерия и как отчаянно кровь колотит в ушах.
— Больше всего на свете мне сейчас хочется раздеть тебя, разодрать глотку и пить твою кровь, занимаясь с тобой необузданным сексом, пока я не выпью все, до последней капли… — прошипел он зловеще. Это был не тот Александр, с которым я мило беседовала в галерее и тем более не тот, которому я спасла своим поцелуем жизнь.