По-людски
Шрифт:
– А-а-а!
– Базиль в отчаянии тряхнул головой, ткнулся лбом в стиннер. Замер.
Марат сел напротив - рядом с Андреа, подправил котелок. Снег медленно, неохотно набухал, проседая и покрываясь редкими оспинами проталин.
– А правда, что до войны ты здесь инструктором был?
– Базиль сидел, по-прежнему уткнувшись в колени, и голос его звучал глухо, как из-под земли.
– Правда.
– А то, что вы этих сволочей своими руками обучали, тоже правда?..
– Базиль вскинул голову. Глаза на белом обмороженном лице горели лихорадочным блеском.
Марат молча отвернулся: отвечать было нечего.
***
–
– Но я тебя вообще-то за другим звал...
Кабинет, где они беседовали, был совсем маленький: стол, два стула, да шкаф с рабочими папками на полках и кубками-наградами наверху. Марат, оказываясь здесь, всегда мысленно удивлялся, как крупный начбазы умудряется тут помещаться. В окне, наполовину загороженном массивным начальниковым плечом, маячила группа желторотиков, становящихся на крыло. Попытки поймать и удержать ветер в большинстве случаев заканчивались неудачей и кувырком в густую траву.
– Надо тут поучить тут кое-кого. Индивидуально. Начинающего...
– начбазы насупился и исподлобья глянул на Марата.
– Поимей совесть!
– возмутился Марат с полным осознанием своей правоты.
– Я только-только группу отвел. Сейчас не моя очередь на этих... птенчиков. Хочу хоть день-два нормально полетать.
– Да полетаешь ты, полетаешь... Вместе и полетаете. С крылом у этого, новенького, как раз проблем нет. Ему бы только окрестности показать, потоки...
– Что это за новичок такой... развитый?
– с подозрением осведомился Марат.
Позади - от дверей - раздался шорох, Марат обернулся, и челюсть его невольно отпала: в проходе, почти подпирая косяк головой, стоял ящер.
Он был именно такой, какими их показывали по "Новостям": высокий, с перепончатыми крыльями, обернутыми вокруг тела в виде плаща, с вытянутой, похожей на крокодилью, мордой.
– А вот и твой ученик...
– буднично сообщил начальника Базы.
– Меня зовут Хар, - ящер шагнул к Марату, протянул руку - или лапу?
– тонкие фаланги пальцев, обтянутые жесткой кожей с мелкой, почти незаметной чешуей. Марат машинально ответил. Ладонь чужака оказалась неожиданно теплой и по-человечески мягкой, а его общий земной звучал с едва уловимым акцентом.
***
Хар оказался первой ласточкой, как ни забавно это звучит по отношению к мощной чешуйчатой рептилии ростом под два метра и почти с таким же размахом крыльев. Необычные гости вскоре пожаловали и на соседние летные базы. "Осмотреть красоты Ойкумены", - было сообщено в официальных источниках. Да, планета, открытая людьми меньше десятилетия назад, стоила того. И Марат сразу и навсегда влюбился в ее отливающее зеленью небо, в бескрайние горные массивы - рай для летунов, оценил
Но все это, непривычное для землянина, было обычным делом для Ящера разумного. Открытая землянами Ойкумена была почти копией Энты - родины рептилий, где эволюция пошла иным путем и счастливый случай стать разумными выпал динозаврам, а не облысевшим обезьянам.
Встреча двух рас на просторах Вселенной оказалась несколько неожиданной для обеих - никто не ожидал такой шутки эволюции. Впрочем, статус-кво был выработан довольно быстро: вы не трогаете наше пространство, мы не суемся в ваше. Никакого взаимодействия, никакого обмена научными данными. Минимальное количество дипломатических отношений. В большей степени это было требованием Совета Гнезд ящеров, с которым ошеломленные встречей с братьями по разуму люди просто согласились.
Это положение сохранялось в течение всех лет, которые прошли с момента первого контакта. Вплоть до открытия Ойкумены и присоединения ее к Земной Федерации. Возможно, ящеров заинтересовала сама планета, так похожая на их мир. А, может быть, она была не причем. Просто время пришло, и Совет Гнезд - наконец-то!
– принял решение вступить во взаимовыгодное сотрудничество, о котором сами земляне мечтали с момента первой встречи.
Спокойный и невозмутимый Хар не только свободно говорил на общем земном, но еще и разбирался в человеческой истории, культуре, искусстве. Как? Откуда? Непонятны также были внутренние мотивы ящера. Ведь ему, крылатому от рождения, совсем не требовался инструктор для обучения полетам.
– Зачем я тебе?
– спросил однажды Марат, когда они, сидя на обрыве, отдыхали от длинного полетного дня. Вечернее солнце золотило скалы, высвечивая вершины и скрывая в бархатной полутьме все остальное. Пора было возвращаться на Базу, но оба медлили: уж слишком хорош был теплый закатный вечер.
– Мог бы летать самостоятельно...
– Опыт, познание, научение...
– произнес Хар, наблюдая за медленно ползущей по ущелью густой черной тьмой.
– Но ты же умеешь летать?
– не отставал Марат.
– Чему тебе еще нужно?
– Учение - это не только техническая сторона... И познание тоже намного шире.
– И чего ты познаешь?
– не отставал Марат.
– Чего-о-о?
– протянул ящер, будто раздумывая стоит ли отвечать.
– Вас. Людей.
Он вдруг обернулся и в упор - близко-близко - посмотрел на Марата. Глаза ящера казались непроницаемо-темными, как наступающая внизу ночь. А уже через секунду Хар отвернулся и как ни в чем ни бывало снова уставился на закат. Однако повисшая вдруг в воздухе недосказанность казалась живой и осязаемой.
Некоторое время длилось молчание. Смущенный и озадаченный Марат пытался выловить подоплеку сказанному, ящер, неподвижный, будто статуя, смотрел вдаль.
– И потом, - произнес он вдруг будничным тоном.
– Здесь другие потоки. И преломление света. К этому нужно привыкнуть.
Марат мысленно поежился.
***
Какой-то едва слышный звук. То ли скрип, то ли шуршание... Марат вдруг встрепенулся, выпадая из воспоминаний. Метель, завывание ветра, трепет стенок палатки под его порывами. Показалось?