По морям, по волнам
Шрифт:
Уже сидя на бортике лодки, Теодор и Ден, с содроганием, наблюдали за тем, как две львицы, фыркая, и, огрызаясь друг на друга, начали слизывать кровь и с громким плюющимся чавканьем проглатывать кровавые куски.
Команда, побросав нехитрые пожитки, быстро влезла в лодку и, оттолкнув её от берега, споро взялась за вёсла. Только на середине пути, Боб понял, что одного не хватает. Трижды помянув прародителя Адама, боцман приказал вернуться. Команда, в ужасе, издалека некоторое время наблюдала, как звери выдирают из-под тяжёлой туши ошмётки кого-то в
На небе постепенно исчезали мелкие звёзды, и разворачивало огненное кольцо горячее южное солнце. Новый день из сливающегося с морем синего неба приходил на смену ночным кошмарам и темноте. Теодор, как руководитель вылазки, приказал вернуться на галеон, туда, где ждали мягкие постели, и не было ни бегемотов, ни львов…
***
Низкий потолок каюты, блестящий дорогим корабельным лаком испускал солнечные зайчики зеленоватого цвета. Отблески ярких лучиков дробились о бурунчики волн идущего корабля и проникали сквозь круглое окошко в маленькое помещение. Вся команда только что закончила обед и тихо расползлась по своим местам.
Судно держалось недалеко от береговой линии острова, огибая его с запада на восток. Мери занималась картографией. Сухой ветер близкого континента доносил мельчайшие песчинки, которые проникали сквозь одежду, больно жаля своим знойным дыханием. Полина дремала, полулёжа на койке. На её густых ресницах повисла маленькая слезинка. Послышался слабый стук, и дверь каюты открылась.
Капитан Станислав Бертран Эль Грейсток заглянул в каюту и, увидев спящую, полюбовался ею с минуту, да хотел уже удалиться, но молодая леди пошевелилась и открыла глаза. Девушка подскочила, но была остановлена властным взмахом руки.
— Сядьте, мисс Полли, и успокойтесь, — приветливо начал он, — понимаю. В силу не зависящих от вас ужасных обстоятельств, вы попали в не совсем приличествующую для леди компанию. К моему сожалению, ни я и ни вы теперь не в силах ничего изменить. Более того, если этот корабль будет захвачен, то вас ждёт ужасная судьба. Поэтому я и решил сделать вам, некоторым образом, странное предложение. Я дворянин. Мой герб занимает почетное место в рыцарском ряду Адмиралтейства и при любых самых трагических обстоятельствах не будет посрамлён, или забыт. Я предлагаю вам…
Сердце Полины забилось так быстро, что казалось, побежало перед галеоном, прокладывая путь кораблю.
— Я согласна, — почти прокричала она. — Мессир Станислав, я согласна! Я, конечно, согласна!
— Согласны с чем? — после минутного замешательства, иронично спросил капитан.
Полина запнулась, покраснела и, осознав весь кошмар своего поведения и ситуации, прошептала: «Я на всё согласна, мессир, лишь бы остаться на «Морском мозгоеде». Ведь вы же не сделаете со мной ничего плохого!
Эта девушка напоминала ему свежий луг, в его весеннюю пору цветения. Она одновременно являлась дикой гвоздикой и мягкими ослепительно белыми цветами апельсиновых деревьев. Она обладала удивительным сочетанием ландыша
Он вздохнул, отгоняя наивные воспоминания из своего прошлого, и продолжил: «Так вот, мисс, я предлагаю вам своё официальное, заверенное моей гербовой печатью, опекунство. В случае катастрофы нашего предприятия, вы сможете вернуться домой и даже рассчитывать на небольшую ежегодную ренту».
Глава 3
За три месяца до описываемых событий…
Регулярный линдонский дилижанс остановился перед главным подъездом столичного отеля «Медведь». Из него, с трудом разминая ноги от долгого сидения, вышел джентльмен в дорожном плаще. Едва сняв номер, путешественник стал активно интересоваться работой заведений виноторговли, таверн и портовых ресторанчиков. Регистрируясь, он важно записал своё имя и звание в журнале: «Купец Микеле Плачидо, собственник, виноградарь, проездом из Ситилии».
Поговорив с представителем администрации, горделиво возвышавшимся тощей каланчой над конторкой, о ценах и торговцах, постоялец поинтересовался политическими новостями и городскими сплетнями. После чего, пополнив ежемесячное жалование приказчика на несколько существенных купюр, виноградарь под вечер отправился в порт.
Уточнив по дороге о маршрутах и расписании торговых судов, он выбрал несколько готовых к отплытию и стоящих на ближнем рейде. Подойдя к первому кораблю, уходящему из порта ранним утром следующего дня, господин, не торгуясь, быстро договорился о месте на судне и, оплатив себе путь до Нампля, торопливо отбыл за оставленными в отеле вещами.
Прогулявшись по набережной, и, перекусив, будущий пассажир неторопливо направился к католической часовенке, расположенной в начале Морского проспекта. Сгущающуюся мглу тускло освещали газовые фонари, на севере темнело небо, затянутое тяжёлыми низкими облаками, и в сумерках, еле заметным пятном сквозь листву, мерцал свет, освещавший жилые покои капеллана. Виноградарь дважды медленно обошёл часовню и, только убедившись, что поблизости никого нет, легко нагнувшись, бросил в окно горсть стылой земли из палисадника. Занавеска в окне дрогнула. Синьор Плачидо удостоверился, что его узнали, после чего медленным шагом двинулся в сторону порта.
Через несколько минут неслышно открылась калитка, и следом за уходящим торопливо заспешил капеллан. Наконец, они поравнялись. Виноградарь извлёк из плаща небольшой свёрток и, уронив его, стал быстро удаляться. Святой отец, подобрав находку, проследовал следом, уже не спеша, и, пройдя по Морскому проспекту, достиг, наконец, серых корпусов столичного Инвалидного дома.
Поднявшись на крыльцо одного из боковых флигелей, он стукнул молотком в дверь. Внутри раздался звук колокола, и заспанный служка грубо спросил: «Чего надо?!». Затем, увидев вошедшего, раскланялся и проводил к ждущей слова Божьего и утешения пастве.