По нехоженной земле
Шрифт:
моря вокруг нее.
Наибольший интерес открытие Северной Земли вызвало в связи с проблемой
Северного морского пути. Норденшельд и Нансен категорически утверждали, что
использование Северного морского пути в качестве регулярно действующей водной
артерии невозможно.
Прохождение мыса Челюскина «Вегой» и «Фрамом» рассматривалось как
счастливая случайность.
Открытая Северная Земля, отделенная от Таймырского полуострова сравнительно
узким проливом,
Северном морском пути и еще более укрепляла их в своем скептицизме. Они
рассуждали: не будь Земли, тяжелые льды, встречающиеся у Таймырского полуострова,
можно было бы обойти с севера; но раз Земля существует и попытки русской
гидрографической экспедиции обогнуть ее с севера кончились неудачей, то отпадает
возможность хотя бы сколько-нибудь регулярного плавания вдоль всего Северного
морского пути.
Таким образом, будущее исследование Северной Земли имело не только чисто
географический, отвлеченно-научный интерес, но и большое практическое значение в
намечавшемся освоении Северного морского пути как регулярно действующей водной
артерии, имеющей важное народнохозяйственное значение.
* * *
Интерес к Арктике возрастал. Северная Земля оставалась в центре внимания
русских полярных исследователей. Один за другим рождались проекты экспедиций для
исследования Земли, раскрытия ее тайн.
Еще в 1914 году Академия наук готова была отправить экспедицию для
исследования Северной Земли и просила Морское министерство о заброске экспедиции
на «Таймыре» и «Вайгаче». Однако министерство отказало в такой просьбе, мотивируя
тем, что суда имеют оперативное задание на прохождение Северного морского пути и
не могут отвлекаться побочными заданиями.
В советский период мысль наших исследователей продолжала работать уже на
новой основе над вопросом достижения и изучения Земли. В 1923 году, то-есть после
изгнания из страны последних интервентов, специальная комиссия Государственного
географического общества и Полярная комиссия Академии наук занялись разработкой
плана исследования Северной Земли.
Экспедицию предполагалось отправить на парусно-моторной шхуне летом 1924
года. Ряд причин, главным образом финансовые затруднения страны, заканчивавшей
восстановление своего хозяйства, не дал возможности осуществить это мероприятие.
В 1925 году в Академию наук представляет свой детально разработанный проект
исследования Северной Земли известный полярник, писатель и художник, участник
экспедиции Г. Я. Седова к Северному полюсу Н. В. Пинегин, еще ранее
представлявший проект в Географическое общество. По
должна была на парусно-моторной шхуне, приспособленной к зимовке во льдах,
достичь берегов [32] Северной Земли или же зазимовать у берегов Таймырского
полуострова и отсюда санным путем выйти на Северную Землю и провести ее
исследование.
Состав экспедиции предполагался в семь человек с 30 собаками и с
полуторагодовым запасом продовольствия. Однако и эта экспедиция не состоялась.
Существовало еще несколько проектов. Но все они, как правило, требовали для
своего осуществления постройки или приобретения специально приспособленных
судов, предусматривали зимовку кораблей у берегов Северной Земли или вблизи нее
вместе с их экипажем, большой состав экспедиции, а следовательно, и крупные
затраты. Проекты в то время не могли быть проведены в жизнь. Северная Земля
попрежнему оставалась неисследованной, таинственной и необитаемой, — землей, не
хоженной человеком.
Мой путь к Северной Земле
Я начал работу в Арктике, когда слово «полярник» еще редко встречалось в нашем
языке. Советская работа в полярных областях только развертывалась.
Мне давно хотелось увидеть страны полуночного солнца, побывать в морских
льдах, поохотиться на моржей и белых медведей и особенно увидеть полярное сияние.
Я мечтал об этом с тех пор, как, будучи еще подростком, прочитал несколько книжек о
путешествиях в полярные страны. И тогда я начал грезить этим, потому что любил
суровую природу, преодоление всяких трудностей, борьбу со стихией и приключения. А
их я узнал с детства.
Уже с десяти лет я нередко сопровождал старших братьев на охоте на крупного
зверя в дальневосточной тайге. Здесь я впервые увидел могучие паводки таежных рек;
бывали случаи — спасался от грозной, но захватывающей по красоте стихии лесных
пожаров; в лунном свете августовских ночей видел лося, отзывающегося на звук
охотничьей трубы; отсиживался на березе от разъяренной медведицы; прислушивался к
шороху змей в травах Амурских болот; следил за распусканием почек весной и за
переходом зелени в багрянец осенью; спал в зимние морозы у костра из стволов кедра и
наблюдал в ночной темноте фосфорический свет рысьих глаз, а в двенадцать лет увидел
прыжок тигра, смертельно раненного охотником.
Встречался я здесь и с таежным людом — с золотоискателями, с охотниками на
зверя и за жень-шенем, с выходцами из Китая, летом тайно засевавшими среди тайги
маковые [33] поля для сбора опиума. В тайге всем хватало места. Здесь могли