По нехоженной земле
Шрифт:
желанием помочь. Единственное, [44] что от нас требовалось, — это рассказывать об
Арктике и предстоящей экспедиции. Часто без такого рассказа нас не отпускал от себя
руководитель учреждения, а еще чаще такой информацией мы должны были делиться и
с самым рядовым исполнителем, оформлявшим в последней инстанции тот или иной
наш заказ.
Ценность такого внимания общественности была тем более высока, что в кем не
было какой-либо личной заинтересованности,
узнать о целях экспедиции, кроме стремления помочь нам. Нечего и говорить, как это
было далеко от рваческой практики капиталистических фирм, «помогающих»
снаряжению подобных экспедиций в других странах. Такое внимание и помощь
возможны только в стране социализма, где на работу каждого человека, если она идет
на пользу родине, все смотрят, как на свою собственную. Нам охотно шли навстречу и
помогали, потому что знали: мы взялись за большое, трудное дело, мы дали слово
партии, правительству, всей нашей стране и нашему вождю товарищу И. В. Сталину
исследовать Северную Землю и вернуться из экспедиции с картой этой земли.
Помогали так, как помогали и до этого и позднее другим экспедициям,
отправляющимся в Арктику. Поэтому мы сравнительно легко справились с заготовкой
снаряжения и получили все необходимое для своих будущих работ.
* * *
Если можно применить здесь выражение полярных моряков, то весь период
подготовки экспедиции мы прошли «по чистой воде при благоприятных ветрах». Только
на некоторых участках нам встречались «льды», но и их скоро разгонял благотворный
советский ветер.
В такие «льды», например, мы попали при заготовке теплой одежды. Уже
имевшиеся у нас полушубки, валенки, кожаные костюмы и сапоги были годны и
необходимы для стационарных работ где-либо на полярной станции, а в нашей
экспедиции — на базе, но они совершенно не годились для больших зимних переходов,
которые предстояли нам в арктических условиях. И полушубки, и тулупы, и валенки
для этого подходят так же мало, как и для бала, даже в том случае, если они записаны в
качестве основной полярной спецодежды по нормам такого авторитетного учреждения;
как Академия наук.
Мы нуждались в такой одежде, в которой месяцами могли бы оставаться на
морозе, а во время метели не выгребали бы снег из-за пазухи, не вытряхивали бы его из
обуви. Наша [45] одежда должна была быть предельно теплой и легкой и в то же время
не должна была стеснять движений и обмерзать во время метелей.
Какого-либо стандартного типа одежды полярного
долгое время, прошедшее с первых экспедиций в полярные страны, не выработалось. И
это понятно. Здесь сказывались и различный характер работ экспедиций, и
материальные возможности, и личные вкусы, и даже национальность путешественника.
Естественно, что для итальянца или австрийца, англичанина или американца, даже для
шведа или норвежца полярные страны всегда были и будут страшнее, чем для русского
или для представителя народов, населяющих приполярные континентальные области,
привыкших к суровым зимам и сильным морозам. Описания экспедиций иностранных
полярных исследователей показывают нам, что многие из них считали необходимым
изобрести для путешествий все заново, начиная с одежды и кончая пони вместо собак.
Поэтому стали «известны» штаны Амундсена, сани Пири, ботинки Свердрупа,
печальной памяти пони англичан, с таким же «успехом» потом примененные немцами.
Каждый кроил и шил по-своему, руководствуясь страхом перед «ледяной пустыней»,
собственной фантазией, внося в дело личные вкусы и привычки и зачастую желание
выглядеть более «полярно», чтобы походить на корифеев исследования полярных стран.
Поэтому полярных костюмов известно ровно столько, сколько мы знаем путешествий и
путешественников, когда-либо писавших о своих экспедициях. Для охотников играть в
«полярность» или во что бы то ни стало подражать знаменитостям имеются почти
беспредельные возможности и неограниченный выбор, тем более, что изобретатели
костюмов, как правило, говорят о достоинствах их и умалчивают о недостатках.
Наряду с многообразием «европейского» полярного костюма, не меняясь многие
столетия, существует одежда народов Крайнего Севера. Она, безусловно, теплее, чем
любой костюм самого прославленного путешественника. Это ее достоинство, которое в
климатических условиях Арктики должно стоять на первом месте. Но эта одежда
далеко не может претендовать на универсальность. Она хорошо приспособлена к
хозяйственной деятельности и быту тех или иных народов, и если ее слепо копировать
для применения в другой области деятельности человека, можно прийти к горькому
разочарованию. Новичок, попавший на Крайний Север, видя перед собой одетого в
меха ненца или эскимоса, невольно восхищается их одеждой. Однако попытка
нарядиться по их образцу часто приводит к неожиданному конфузу. Человек, неумело