По обе стороны горизонта
Шрифт:
Потребность, хотя бы иногда, оставаться наедине с самим собой, оставалась у Отто все школьные годы. Окончательно он почувствовал себя свободным и самостоятельным только по окончании школы, когда каждый из молодых людей в соответствии с действующими правилами должен был пройти через двухлетнее затворничество. Восемь часов сна и столько же часов бодрствования проходили в одиночестве, что воспринималось им как благо, в то же время большинство детей переживало это очень мучительно и с нетерпением ожидало, когда же начнутся последние, оставшиеся в сутках восемь часов, отводившиеся для личного использования. Они с тоской ждали, когда же, наконец, откроется дверь их боксов, чтобы встретиться с себе подобными и раствориться в бесцельной болтовне друг с другом.
По ходу учебы смотрители постоянно подбирали
На самом деле затворничество не ограничивало круг общения. Наоборот, рабочее кресло предоставляло уникальные возможности, как для широких контактов, так и для познания мира. Единст- венное, чего не позволяло делать рабочее кресло, так это попасть в виртуальную реальность.
С самого детства человек получал доступ к обоим видам реальности. За ним же оставалось право выбрать, в какой реальности жить. Рабы имели право жить только в объективной реальности.
Родители Отто были рабами, причем, оба. Они, как могли, оберегали его от виртуальной реальности, но их права на ребенка заканчивались при поступлении в школу. Школа же предоставляла детям делать свой выбор самостоятельно. Конечно, Отто не раз, несмотря на запреты родителей, погружался в виртуальную реальность. Это был заманчивый мир, мир сказки, но очень скоро он понял, что его собственный мир ничуть не беднее.
На входной двери снова появился сигнал, что она открыта, и признак гостя. Отто неохотно встал и подошел к двери. За ней оказался Вольф – одноклассник. Он тоже был из семьи. Вместе они вышли в большой школьный холл, где сидели и стояли несколько десятков сверстников. Они оживленно общались между собой. Видимо, все они сегодня покидали свои боксы, чтобы вступить во взрослую жизнь.
Вольф, как и Отто, тоже мечтал стать рабом. Оказалось, что и он получил приглашение на работу в институт экспериментальной истории, что было само по себе удивительно. Из десятков, а может и сотен тысяч выпускников многих школ, Мировой Мозг выбрал двух человек из одного класса. Такую шутку могла сыграть только теория вероятности, либо выбор не был подчинен теории чисел, а сделан живым человеком, имевшим свои предпочтения.
Еще через минуту компания Отто и Вольфа пополнилась Сэмом и Линдой – неразлучной парочкой с первых школьных лет.
– Ну, что? Куда собрались? – затараторила Линда.
В их дуэте она всегда играла первую скрипку и в любой компании стремилась стать ее центром.
– Уж не собрались ли вы в институт экспериментальной истории, как мы с Сэмом?
Это уже переходило всякие границы. Четверо из одного класса! Кто-то явно искал не отдельного человека, а целую группу одногодков. Ребята уселись в кружок, предварительно взяв полагавшуюся им выпивку – стаканы с чистой ключевой водой – теперь это была роскошь. Что делать, современный перенаселенный мир испытывал дефицит во всем и давно перешел к распределительной системе даже в части питьевой воды. Только рабы в качестве платы за свой труд могли позволить себе немного лишнего. Все остальное общество вынуждено было довольствоваться жилыми боксами объемом 60 кубических метров, которые практически никогда не покидали, и стандартизованной пищей, адаптированной к каждому конкретному индивидууму. Жилищами-муравейниками была покрыта значительная часть суши. Они и создавали комфорт в современном его понимании. Жилища и впрямь были весьма умными творениями рук человеческих. Они создавали для людей пищу и тепло, собирали и перерабатывали отходы, которые тут же снова регенерировались в еду и тепло. Современному человеку было уютно в его боксе.
Интеллектуальные потребности удовлетворялись с помощью кресел. С их помощью можно было отправиться в путешествие, ощутить его тяготы и прелести, почувствовать дыхание океана или трудности высокогорного перехода. Точно так же, не покидая кресел, можно было насладиться изысками старинной кухни, попробовать крабов или устриц в лимонном соке с бокалом хорошего белого вина, съесть гамбургер с пивом, в общем, все, что угодно, в соответствии с фантазией. При этом человек получал истинное
Можно представить себе, что молодые ребята, которым впервые в жизни предстояло реально переместиться из одной точки планеты в другую, изрядно нервничали в ожидании новых впечатлений и ощущений. Поэтому, когда Транспортная система сообщила, что до отъезда остается десять минут, все бросились к входу в нее. По дороге туда Отто забежал в свой бокс. Дверь в него оказалась открытой. Он схватил со стола своего игрушечного мишку, с которым покинул родительский дом, и тоже побежал к Транспортной системе. Отто успел заметить, что в его боксе рабочее кресло уже заменили на кресло для развлечений. В дверях он столкнулся с новым обитателем своего бокса и пожелал ему счастливой жизни. Но тот ничего не ответил. По его лицу блуждала мечтательная улыбка, а сам он был где-то далеко-далеко.
Двери транспортной системы распахнулись, и все отъезжающие оказались на свежем воздухе. Это тоже было новым ощущением. Первый и, кажется, единственный раз, когда Отто довелось выйти из помещения, был при отъезде в школу, много лет назад. Пассажиры заполнили небольшую прозрачную капсулу, заняв около половины стоявших в ней кресел. Прохлада в помещении и мягкий свет, льющийся со стен и потолка, создавали ощущение покоя и уюта.
Щелкнули привязные ремни, и капсула, набирая скорость, двинулась с места.
Институт экспериментальной истории
" стория не терпит сослагательного наклонения", – эта расхо- жая фраза была в ходу у многих поколений историков. Ее с достоинством произносили и молодые ученые, и корифеи. Этим всегда подчеркивалось, что историческая наука оперирует фактами и только фактами. Однако настало время, когда эту сакраментальную фразу стали повторять все реже и реже. Все началось с компьютерного моделирования процессов развития общества и игр на их основе. Оказалось, что факты – вещь упрямая, но совсем не такая однозначная, как казалось ранее. Одни и те же факты, зачастую легко накладывались на противоположные по смыслу модели, что путало все карты. Исторически неоспоримые факты, наложенные на совокупность малосущественных в глобальном масштабе дейст- вий отдельных людей, отнюдь не великих и никому неизвестных, радикально меняли свое влияние на развитие дальнейших событий. Стало ясно, что в компьютерных моделях необходимо учитывать всю совокупность мелких фактов, которые история никогда не фиксировала, а потому и никому неизвестных. Они и образовали домысливаемую, то есть сослагательную контекстную составляющую известных исторических событий. После этого модели начали более или менее совпадать с реальностью, а история примирилась с сослагательным наклонением. Моделей стало много, и все они в большей степени зависели от домысливаемой составляющей, чем от реальных фактов. Эйфория от первых успехов компьютерного моделирования исторических процессов прошла, и наука переключилась на воссоздание реальных цивилизаций на других планетах в реальном масштабе времени.
К рассматриваемому моменту времени в досягаемых областях космического пространства уже было открыто несколько сотен планет, на которых могла бы существовать белковая форма жизни. Они и стали объектом экспериментов. Доставить туда живые организмы, в том числе людей, и скорректировать атмосферу, было уже делом техники. Главным же было создать некоторую новую модель общества, которая даже в отдаленной перспективе не вела бы его к стагнации. Продолжительность подобных экспериментов, естественно, была очень велика. Велика в масштабе человеческой жизни, для которой столетие – уже вечность. Однако опыт постановки таких экспериментов уже был. Когда в начале двадцать первого века началось великое потепление, грозившее впоследствии перейти в новый ледниковый период, был начат проект по колонизации ближайшей к Земле планеты – Марса. Тогда, для начала, на поверхности и в окрестностях планеты была создана долговременная исследовательская структура, позволившая изучить ее столь подробно, чтобы наметить план активного воздействия на нее.