По осколкам льда
Шрифт:
– Так и будешь молчать и сверлить шейкер взглядом?
Томить Аню Федя не стал, учитывая, что она была крайне любопытна и не любила, когда ходят вокруг да около. На выдохе он озвучил повод вечернего звонка:
– Первого августа мы прилетаем в Москву на несколько дней.
– Мы – это?..
– «Снежные Барсы», – закончил за нее Федя. – Ты же в курсе предсезонных сборов. Нам предстоят межсезонные матчи с «Ледяными Королями» и «Стальными Волками».
Губы пересохли от волнения. Аня знала об этом. Но из уст друга эта новость стала более реальной, настоящей. От внимания Феди не ускользнул ее рассеянный и потухший взгляд.
– Это не значит,
– К-как он? – вырвался непрошеный вопрос.
– Очень увлечен возвращением в хоккей, его голова забита тренировками. Он единственный, кто остается допоздна на льду и отрабатывает броски.
Аня натянуто улыбнулась. Ей хватит того знания, что Николай в порядке и готов вернуться на лед. Она помнила, что хоккей – его страсть и второй дом. И если в этом доме спокойно, значит, ей нечего тревожиться.
– Что ж…
С улицы послышался какой-то громкий звук. Аня перевела взор с монитора на завешенное шторой окно. Хоть за плотной тканью ничего и не было видно, резкий звук отвлек ее. Она с минуту смотрела туда, откуда доносился рев, и не моргала, словно перезагружалась. Федя тоже молчал. Из динамиков доносилось его сопение.
– Я уже пожалел, что сказал о нем, – нарушил затянувшееся молчание Любимов, почесывая бровь. – Не вздумай лить по нему слезы! Ни один мужчина в мире не достоин того, чтобы ты плакала.
Аня придала взгляду суровости. То, что Николай всегда называл сдержанностью, скрыло минутную слабость. Пересилив себя и гордо вздернув подбородок, невозмутимым тоном она произнесла:
– Я поинтересовалась скорее из вежливости. Мне не до него. Нужно помочь Есении с выставкой, которая пройдет первого числа. Времени в обрез, а у нас ни концепции, ни места, ни модели. Но мы же с тобой встретимся?
– Постараюсь отпроситься у Сергея Петровича на пару часов. Так что за выставка?
Аня неожиданно оживилась и, активно жестикулируя, принялась рассказывать Феде про благотворительный проект. В ее глазах снова мелькнул огонек. Остаток разговора прошел за воодушевленным обсуждением предстоящей выставки. К теме предсезонных сборов они не возвращались.
Глава 3
Никогда не встречалась после с теми, которых когда-то любила. Это нехорошие встречи, все равно как бы с покойниками.
Подготовка к выставке в музее Москвы требовала много времени и сил. Чтобы воссоздать стиль ретро, который впечатлил бы посетителей, и передать дух ушедшей эпохи, нужно было подобрать не только место съемки, но и реквизит, моделей, прически, наряды. Аня и Есения провели за проработкой оригинальных идей две бессонные ночи, то и дело оспаривая предложения друг друга. Сразу были отброшены задумки «Чикаго» и «Пинап», стиль 80-х годов, субкультуры и знаменитости прошлого века. Они знали, что кто-нибудь, несомненно, использует образы Мэрилин Монро, Софи Лорен, Одри Хепберн или Твигги. Потому старались избежать тривиальности.
Вяземская настаивала на фотографиях в стиле 20-х годов, будучи ярой приверженкой элегантности и сдержанности. Ей всегда нравились черно-белые фильмы, дамы с мундштуками и семейные игры в гольф. Она даже была готова сама позировать и облачиться в черное платье прямого кроя с открытой спиной и вуалью. Однако Костенко протестовала
Поначалу Есения не соглашалась, но, когда Аня показала ей, как это будет выглядеть, недовольство вмиг испарилось. Вяземская согласилась на фотосессию в стиле 50-х и открыла вкладку с модельным агентством. У нее уже были наметки по девушкам, которые подошли бы по типажу. Поэтому показала моделей Ане и, когда они пришли к консенсусу, зарезервировала их на 29 июля. Дело оставалось за малым: найти стилиста-визажиста, костюмы и место для фотосессии.
Если с внешними составляющими Аня и Есения разобрались быстро, то со студией возникли проблемы. Первоначально они делали ставки на танцевальный зал, где модель кружилась бы, а ее платье с корсетом развевалось бы в воздухе. Однако договориться об аренде на пару часов не получилось – он был занят из-за тренировок перед запланированным состязанием. Потому остановились на набережной, парке и кафе.
– Хорошо бы отснять все при дневном свете, – размышляла Аня, в ночь перед съемкой лежа на кровати. – Вот только не знаю, как отпроситься у Льва Игнатьевича.
– Ну, – Есения задумчиво посмотрела в потолок, – у тебя есть козырь в рукаве.
Аня нахмурилась и непонимающе взглянула на Вяземскую. К двум часам ночи она изрядно вымоталась, поэтому шестеренки в мозгу крутились медленно.
– Ты о чем это?
Есения закатила глаза и ударила ее по плечу.
– Не о чем, а о ком! О Дане, конечно же. Думаю, если ты его попросишь, он подсуетится. К тому же новый номер «Спортивного вестника» вышел в печать, так что завала в издательстве не будет. Всего несколько часов утром. Больше не надо.
Аня закусила губу, думая над словами Вяземской. Та была права. Сегодня во всех киосках появился номер «Спортивного вестника», и покупался он так же быстро, как «Вог» или «Нью-Йорк Таймс». Инвесторы обрывали телефон Льва Игнатьевича, поздравляя с прорывом, и задавали планку на следующий выпуск. Новость о предсезонных сборах и настроении лидирующих команд прошлого сезона подогревала интерес в сердцах москвичей. К вечеру в социальных сетях не только хоккейных клубов, но и «Спортивного вестника» случился информационный бум: подписчики засыпали комментариями пост о выходе номера. Им не терпелось, и, кажется, если бы они могли повлиять на климат и смену сезонов, то, без сомнений, тут же перенеслись бы в сентябрь.
– А не сочтет ли он это за наглость? – спросила Аня, подперев подбородок рукой. Во второй она держала телефон.
– Он не только твой коллега, но и друг. Тем более он поддержал идею с выставкой и благотворительностью. Думаешь, он допустит, чтобы планы сорвались?
– Ладно, напишу ему сообщение.
Есения с выражением лица «Ты серьезно?» уставилась на Костенко, после чего та пояснила:
– Уже поздно для звонка!
Перевернувшись на спину, Аня обхватила телефон и принялась печатать сообщение. Ее щеки вспыхнули оттого, что ей приходилось беспокоить Саковича в столь поздний час, но иного выхода у нее не было. Завтра предстояло сделать фото в нескольких местах. Если бы Есения сообщила о выставке раньше, то времени было бы гораздо больше.