По осколкам льда

Райт Ана

– Ты же знаешь, почему я с такой охотой берусь за благотворительные проекты? – Вопрос Вяземской заставил Аню стушеваться. Она знала, что, помогая нуждающимся, Есения жертвует во имя своего погибшего парня. – Потому что кому-то в этом мире дается все, а кому-то – ничего.

– Знаю, Есеня. – Аня приобняла ее за плечи и повела в гостиную.

Подвесная люстра-каскад вкупе с небольшими светильниками, установленными по периметру, освещала небольшой, но вполне вместительный зал. Холодный белый свет падал на стеклянный журнальный столик, размещенный по центру,

вокруг – мягкий серый диван и кресло подле панорамного окна. Заходило солнце, но серо-молочные шторы все еще не были задернуты. Цветы хлопка в хрустальной вазе гармонично дополняли интерьер гостиной.

Есения приземлилась на диван, подкладывая под спину декоративные полосатые подушки и подбирая под себя ноги. Аня присела рядом в той же позе.

– Когда родители перед отъездом в Швейцарию покупали эту квартиру, они думали о комфорте и безопасности. Но забыли или так и не поняли, что меня тошнит от такой роскоши.

Признание Вяземской заставило Аню стушеваться. Еще в начале дружбы Есения только раз коротко обмолвилась о родителях и их вечной погоне за деньгами. Потому при втором таком упоминании ей стало немного неловко. Деньги и родители – болезненное воспоминание Есении. Чтобы как-то разбавить обстановку, Аня воскликнула:

– Зато из твоего окна видно Лефортовский парк!

Вяземская звонко расхохоталась.

– Не люблю парки.

– Это потому, что ты не бегаешь в них по утрам! – Аня ткнула подругу в плечо.

– Вставать в шесть утра ради того, чтобы пробежать пару километров? Помилуй, господь. – Есения сложила ладони в притворной мольбе.

– Легкая физическая активность еще никому не мешала.

Есения закатила глаза, как делала в моменты, когда раздражалась от мотивационных фраз. Не то чтобы она ненавидела их. Просто считала, что толкающие на невозможные свершения высказывания навязывают людям ложные цели и мечты. Желая подражать какому-либо лидеру, актеру или блогеру, человек теряет данную от природы индивидуальность, смешиваясь со стадом. В ее понимании каждый сам должен прийти к тому, что жизнь застыла на одном месте и в ней нужно что-то менять.

– Всегда хотела спросить, откуда в тебе столько любви к спорту? Энтузиазм? Модные журналы? Секта фитоняшек?

Аня открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Еще со школьных и университетских времен ее было не заставить заниматься на тренажерах или пробежать даже километр. Она считала спорт бессмысленным, любая физическая активность приводила ее в негодование и толкала на разглагольствования о социальных стереотипах. Но все изменилось в тот момент, когда она стала пресс-секретарем хоккейного клуба. Каждая тренировка команды заставляла менять взгляды. Спорт – это выдержка, после каждого падения хоккеисты вставали снова и снова, показывая свой характер.

Аня тоже хотела развить ту выдержку, с которой «Снежные Барсы» выходили к противнику. Хотела показать, что у нее тоже есть сила воли. Пробежки по утрам не позволяли ей тонуть в собственных мыслях и помогали побороть апатию. Вначале путь казался трудным. Каждая

пробежка сопровождалась одышкой и ломотой в теле. Но потом наступало облегчение. Как физическое, так и моральное. Она забывалась.

– Простое желание держать тело в тонусе, – пожав плечами, ответила Аня и тут же добавила: – Ты по телефону сказала, что взялась за какой-то благотворительный проект и от меня требуется помощь.

Едва речь зашла о проекте, глаза Есении засияли. Она тряхнула головой и запустила пальцы в волосы, поправляя прическу. Упершись правой ногой в серый ковер на полу, произнесла:

– Верно. Первого августа в музее Москвы пройдет выставка фотографий в стиле ретро. Там соберутся люди, готовые выкупить снимки. Деньги с продажи пойдут в благотворительный фонд помощи онкобольным детям. Поэтому мы должны поучаствовать.

– Но это же так скоро! – заглянув в мини-календарь на журнальном столике, воскликнула Аня. Однако Есению это ничуть не смутило.

– Именно, – без тени сомнения сказала Вяземская. – Поэтому надо оперативно все спланировать.

Аня изогнула бровь и, прищурившись, уточнила:

– Ты хотела сказать, не спать ночами, чтобы успеть?

Есения скорчила страдальческую гримасу. Хотя сожалением здесь и не пахло. Она умело давила на Аню, зная, что та не сможет отказаться. Участие в благотворительных проектах или акциях нравилось не только Вяземской. Обе заглушали внутреннюю боль, пусть и возникшую по совершенно разным причинам.

– Напомни, пожалуйста, почему мы с тобой дружим? – уперев руки в бока, спросила Костенко.

– Потому что я добрая и отзывчивая! – Есения невинно убрала несколько прядей за ухо. – Так ты в деле?

– А может быть иначе? Конечно, в деле.

– Так и знала! – На радостях Есения соскочила с дивана и подпрыгнула почти до потолка, слегка задев люстру головой. Почесав место ушиба, она выдала: – Кстати, я тут воспользовалась твоим ноутбуком, мой ведь в ремонте. Тебе звонил твой друг-хоккеист.

Аня хлопнула себя ладонью по лбу, напрочь позабыв о созвоне с Федей. Улетая в Москву, она пообещала не терять с ним связь. Пусть Любимов и играл за «Снежных Барсов», это никак не сказывалось на их общении. Разве что тема хоккея и Литвинова была под запретом.

– Дьявол! Как я могла забыть? Давно звонил?

– Когда ты гуляла с Даней.

– О, нет! – Аня потерла переносицу.

– Он ненавидит всех парней, что тебя окружают?

– Скорее, не переносит моих бывших, – призналась Костенко.

Этот факт позабавил Есению, которая от возбуждения потерла ладони и широко улыбнулась. Хищно взглянув на подругу, она подошла к Ане, явно в надежде выбить из той ответ.

– То есть ты хочешь сказать, что скрыла от меня, что Даня – это не просто главный редактор «Спортивного вестника», а твой бывший парень? Как ты могла утаить от меня это? Я всегда делюсь с тобой самым сокровенным! Тоже мне подруга… – Есения надула губы.

– Прости, как-то не было подходящего случая. Мы встречались с ним в школе. Но сейчас мы просто друзья.