По острому лезвию фортуны

Luda Grant

— Сбегаешь?

Он повернулся к ней, застегивая ремень, и улыбнулся одним уголком губ. Подошел и сел на краешке небольшой кровати. Ему почему-то казалось, что сегодня карты подтасованы и игра пойдет не так, как планировалась. У врага будут козыри, а у него позорный проигрыш и ни цента в кармане.

— Выспалась?

— Ты опять отвечаешь вопросом на вопрос, — говорит она, приподнимаясь на локтях. — Собираешься уходить?

— Хотел покурить. Видимо, не сейчас.

— Я не против, — улыбнулась она, потянувшись к его щеке, но Деймон уклонился, и улыбка

её сразу исчезла, словно её и не было. — Что… Что не так?

— Мне нужно знать, что будет дальше, Елена.

Они посмотрели друг на друга и каждый будто бы знал продолжение спектакля. Долго молчали, не прекращая играть в гляделки, а тогда отвели взгляд. Елена посмотрела в угол комнаты, не силясь отвечать, а Деймон всматривался в стену, пытаясь подобрать вариации каких-либо правильных слов. Но он не мог, как и она не могла сказать ему. Для них это была словно пытка, быть так близко друг к другу и уже так далеко. Всего пару часов назад они были единым целым, их мысли и желание сливались воедино, возвращая их в то время, когда все остальное казалось до глупого ясным. А теперь находились в одной комнате и не могли говорить. Все время находился кто-то, кто умел все испортить.

Деймон вдруг почувствовал, как сильно ему нужно покурить и запить горький привкус чем-то крепким, но именно в этот момент он не мог уйти. Не мог оставить её, потому что они пришли к тому самому пункту назначения, когда все должно было решиться: в какие стороны отправят поезда, в какое время, и отправят ли вообще.

Елена садится, подтягивая одеяло выше груди, прикрываясь. Это и оказалось самым сложным, поговорить с ним, сказать, что ничего не изменилось. Но пока из её уст вырывались ненужные слова, которые хоть и имели значение, но не столь важное.

— Вчерашний день был самым счастливым за весь год и все время, что я здесь. Ты сделал меня счастливой.

— А после этого ты скажешь, что твое счастье не долговечно и его затмят прежние кошмары.

— Ничто не долговечно. Но ты прав. Я бы так сказала, потому что во мне не осталось абсолютно ничего. Понимаешь, я как выжатый лимон, в котором не осталось ни капельки. Все выдавали, без остатка.

— Значит, когда я отпущу тебя, ты повторишь все заново?

— Да.

— А если не отпущу?

— Тогда я найду способ это сделать.

Деймон посмотрел на неё со злостью, сжал руки в кулаки, но сдержал себя, просто встал с кровати, схватил футболку и вышел из палаты, на удивление тихо закрыв за собой дверь. Некоторое время Елена просидела в тишине, недоумении и волнении. Все не должно было закончиться вот так, он не должен был уйти, ничего не сказав напоследок. А самым ужасным было, что она действительно не знала, вернется ли он на этот раз. Когда порыв его ярости перерастал в бешенство, он долго отходил, слишком долго для того, чтобы ждать.

Она оставила эти мысли, оставила его. Встала с кровати, оделась и думала выйти на балкон, но в этот момент для себя осознала, что не хотела больше видеть ни моря, ни отблескивающим золотом пляж. Больше ничего не хотелось. И она вернулась в кровать,

поджав под себя ноги. Стены казались вдруг посеревшими, постельное белье стало холодным и солнце утратило свое тепло. Все вокруг потеряло свой истинный свет и начало гнить. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула, начала считать до десяти. Раньше, в особые моменты ей это помогало, она успокаивалась. Будто за десять счетов или десять секунд все менялось и приобретало новый оттенок.

Только она проговорила «пять», дверь в комнату открылась и также тихо закрылась. Сначала Елена почувствовала привычный запах, затем почувствовала, как Деймон сел на кровать, и лишь тогда подняла голову и посмотрела на него. Его глаза горели, но внешне он оставался спокоен, старался злиться тихо, не выпуская дьявола наружу.

— Значит, хочешь умереть? — ядовито спрашивает он.

— Деймон, я…

— Смотри, — он показывает темный пакет, принесенный с собой. — Это вещь, которая избавит тебя от любых страданий. Устала, Елена? Всего одна ампула и несколько секунд.

— Зачем ты это делаешь?

— А разве я в силах спасать человека, который не хочет жить? Моей квалификацией всегда было забирать жизни, но не спасать.

В дверь постучались, и в палату зашла медсестра, однако перейдя порог, она остановилась, переглянулась с мужчиной и тут же поспешила выйти. Его здесь все знали, ни у кого никогда не возникало желания настаивать, перечить, спорить. Елена ощутила страх испарившейся женщины, и это заставило её саму напрячься. Голос Деймона был груб и полон стали, любые признаки той нежности, которую он дарил ей, попросту исчезли, словно этого и не было. На его месте сидел теперь тот убийца, которого она знала и которого никогда не боялась.

— И ты отдашь это мне? — спросила она, как можно упорнее стараясь скрыть некую надежду, которую и сама объяснить не могла.

— Нет, только не в твои руки.

— Тогда я решительно ничего не понимаю.

— Это сделаю я.

— Извини?

Елена выпрямилась и с ужасом и недоверием посмотрела на него, готовая вот-вот ударить его за эти слова. Она не хотела жить, она хотела уйти, уйти тихо. И последний человек, которому она бы позволила наблюдать за этим — Деймон Сальваторе, её искуситель, личный дьявол, подаривший все самые радостные моменты в её жизни. И всё это было таким абсурдным, таким нереальным.

— Елена, посмотри на себя и посмотри на меня. Я заядлый убийца, полностью запятнанный кровью, а ты… ты всего-навсего отчаялась, сдалась и не захотела больше бороться. Ты жертва обстоятельств. И хрен его знает, что по ту сторону и кто будет тебя судить, я не позволю тебе сделать это собственноручно. Пускай ты станешь жертвой дважды, в этот раз моей. И никто не будет тебя осуждать. Ты слишком чиста для этого.

— Нет!

— Нет? Тогда живи и радуйся жизни, — прохрипел он, хватая рукой её за щеки. — Но я знаю, кто ты такая. Я знаю, на что ты готова ради своих целей. Поэтому либо я посажу тебя на самую короткую цепь в буквальном смысле, либо, если не передумаешь, сам тебя убью.