По праву рождения

Казанков Александр Петрович

– Так барин, - залепетал бедняга.
– Вас долго не было, вот я и решил...

– Да кто ты такой, чтобы что-то решать! Ты, ничтожество! Холоп!
– Николай был в бешенстве. Он понимал, что кучер ни в чем не виноват, но ему было просто необходимо на кого-то выплеснуть свой гнев.
– Дверь открой! Или я что сам должен этим заниматься!

– Сию минуту, барин.
– Он соскочил на землю и услужливо распахнул дверцу перед Репниным.

Николай, немного успокоившись, сказал уже более миролюбиво:

– Домой давай. Да побыстрее.

– Будет сделано, Николай Александрович. Оглянуться не успеете.

Оказавшись в теплой и сухой карете, Николай смог, наконец, хорошенько подумать. Он понял, что просто неправильно

вел себя с ней. С этого момента все будет по-другому.

1807 год. Париж.

Приехав в Париж, его высочество Романов Роман Александрович, расположился в красивом старинном особняке, который Наполеон отвел под посольство Российской Империи. Князь въехал в Париж в свите императора. Наполеона встречали, как победителя - толпы народа вывалили на улицы, грохотали пушки. Настроение французов было радостное и веселое. Свита Наполеона сверкала красками мундиров и золотом эполет. Русский князь резко выделялся во всем этом роскошном и великолепном блеске. Он ехал рядом с Наполеоном в темном гражданском костюме, без каких-либо знаков отличия, надменно и высокомерно посматривая на толпу. Взгляд князя не выражал ни радости, ни печали. Просто безразличие. Наполеон же был очень рад встрече, которую устроили ему его подданные.

– Видите, ваше высочество.
– Обратился Наполеон к Романову, пытаясь перекричать толпу.
– Вот так встречают победителей.
– Наполеон выдержал паузу.
– Нас с вами.

Губы князя растянулись в искренне-насмешливой улыбке:

– Так французы встречают победителей, ваше величество. Но вы не видели, как встречают их русские. Как знать, может быть, когда-нибудь увидите.
– В тон Наполеону ответил русский.

На мгновение улыбка погасла на губах Наполеона. Он понял плохо скрытый намек князя. Настроение Наполеона резко ухудшилось, но он решил не вступать в конфронтацию с князем, тем более что тот, кажется, забыв о своих словах, продолжал разглядывать толпу.

– Я надеюсь, резиденция, отведенная под посольство, вам понравится.
– Это было последнее, что Наполеон сказал Романову.

– А я в этом совсем не сомневаюсь, ваше величество.

Роман Александрович только успел войти в свои покои, как ему доложили о прибытии курьера из России. Молодой офицер, привезший письмо, еле держался на ногах.

– Ваше высокопревосходительство. У меня срочный пакет от императора.

Князь брезгливо поморщился, уловив запах пота, исходивший от офицера:

– Чую, что срочный, - усмехнулся он.

На щеках офицера, которому было лет восемнадцать, выступили красные пятна.

– Прошу прощения, ваше высочество. Я очень торопился, у меня не было времени привести себя в порядок.
– Забормотал молодой человек.

Романов вздохнул и взял пакет:

– Оно у вас есть сейчас. Используйте его по назначению.

В письме император писал, что уже назначил посла - графа Петра Андреевича Толстого. В ближайшее время он отправится из Петербурга и скоро будет во Франции. "Но, - писал император, - Роман Александрович, я прошу вас задержаться в Париже. Дело в том, что граф ярый приверженец союза с Пруссией и очень не любит Францию и императора Наполеона". Далее Александр просил присмотреть за послом, и только убедившись в его лояльности, Роман Александрович может покинуть пределы Франции. Это письмо совсем не обрадовало князя. Оно отодвигало возвращение на родину на неопределенный срок.

В этот момент вошел камердинер и принес корреспонденцию. В основном это были приглашения на балы к высшим лицам Французской Империи.

– М-да. Новости здесь распространяются так же быстро, как и в России. Я только приехал, а весь Париж уже в курсе.

– Что, ваше высочество?
– спросил камердинер.

– Ничего. Ступай.

Роман сел за стол и стал просматривать приглашения. Из большой стопки он выделил одно - приглашение от князя Талейрана. Он какое-то время повертел

его в руках, о чем-то лихорадочно соображая. Потом еще раз перечитал его. Приглашение как приглашение, ничем не отличавшееся от остальных, если бы не несколько слов приписанных рукой князя "Надеюсь на близкую дружбу". Взгляд русского посланника уставился прямо перед собой в холодную пустоту, листок бумаги белел в его руках. Совершенно неожиданно на губах Романова появилась легкая улыбка, глаза блеснули азартным блеском. Тряхнув головой, словно отгоняя от себя ненужные мысли, он встал и, бросив приглашение на стол, подошел к большому открытому окну. Париж встретил его теплым и ясным днем. Роман обратил бы внимание на это раньше, если бы не толпа орущих подданных и не унизительный привкус поражения, который он почувствовал, въехав в Париж.

– Да, ваше величество. Когда-нибудь, я обязательно увижу, как русский народ встречает своих победителей. А вы увидите, как ваши подданные, встретят русского императора, когда он во главе своих войск, войдет в Париж.

Отойдя от окна, он опять бросил взгляд на стол, на котором лежали приглашения.

– Мы с вами, господин Талейран, обязательно станем хорошими друзьями.

Роман Александрович выбрал из всей стопки приглашение Талейрана не случайно. Французский министр еще в Тильзите вел себя очень странно. Он говорил о благе Франции, о Наполеоне. Но Роману показалось, что эти два понятия он несколько различает. Потом всю дорогу до Парижа он вел пространные разговоры о России, о дружбе между Россией и Францией, о Наполеоне, который не задумывается о последствиях.

И вот в этот вечер его высочество князь Романов был гостеприимно принят министром иностранных дел Французской Империи князем Шарлем Морисом Талейран - Перигором. В доме устраивали бал в честь победы французских войск. Роман Александрович был почетным гостем на этом пиршестве.

– Интересную роль вы для меня отвели, ваше сиятельство.
– Обратился русский к французу, когда они, наконец, смогли остаться одни. Хотя одни, это слишком сильно сказано. Разве можно остаться одним на балу? Повсюду слышалась музыка, дамы и кавалеры кружились в танце. Дом был полон народу.
– Бал по поводу победы французских войск. Уж, не над русскими ли?
– Роман ухмыльнулся.
– А я значит ваш трофей? Почетный гость! Русский зверь в клетке!

При этих словах Талейран громко рассмеялся. Стоявшие ближе к ним, стали оборачиваться.

– Русский медведь что ли?
– Талейран внимательно оглядел Романова.
– А знаете, что? Вы совсем не похожи на медведя. Да и на трофей тоже.

– Странно, почему же тогда я себя так ощущаю!
– притворно изумленно воскликнул русский.

– Это потому, - французский министр понизил голос до шепота и доверительно наклонился к Романову, - что у вас здесь мало знакомых. А мужчина в чужой стране, без друзей, без женского внимания, всегда ощущает себя неуютно.

– Да ну! Знаете по собственному опыту?

Француз опять улыбнулся своему гостю. Русский принял правила игры. Сейчас они понимали друг друга как никогда.

А в это время на небольшом отдалении от хозяина дома и его гостя стояли двое, которые о чем-то оживленно беседовали и время от времени бросали взгляды в сторону двух мужчин. Эти двое были мужчина и женщина. Мужчина обладал заурядной и незапоминающейся внешностью. Его нельзя было назвать красивым или некрасивым. Просто человек, который ничем не выделялся из толпы. А вот женщина, наоборот, была настолько хороша, что постоянно притягивала к себе восхищенные мужские взгляды. Но она, кажется, не обращала на это никакого внимания, а была увлечена беседой со своим неприметным знакомцем. Сначала они разговаривали мирно, но потом, кажется, о чем-то не поладили. Женщина стала упорствовать, а мужчина ее убеждать. Если бы кто-то хорошенько присмотрелся, то заметил бы, что темой разговора были французский министр или его русский друг.