По праву рождения

Казанков Александр Петрович

– Вот еще! И что там интересного, в деревне! Петербург, балы - вот это жизнь!
– Вступила в разговор Анна.
– А вы Николай Александрович, тоже едете в деревню? Вы тоже хотите отдохнуть от петербургской суеты?

Репнин немного смутился от этого вопроса, столько насмешки ему почудилось в нем. Он и, правда, собирался вместе с друзьями к Воронцову, но сейчас его планы резко изменились. Он видел, что нравится Анне.

– Да, мадмуазель, я собирался поехать. Но у меня есть некоторые дела в Петербурге, и может быть, я поеду туда чуть позже.

– Вот как!
–

Александр был удивлен.
– А ты нам об этом не говорил. Мы же собирались отбыть через пару дней.

Николай немного смутился от его пристального взгляда. Его рука потянулась, было к воротнику, который показался ему в эту минуту уж слишком тугим. Он чувствовал, что все смотрят на него и ждут объяснения его внезапного решения. Он перевел взгляд с Александра на Анну и тут же опустил руку. Лучше бы он смотрел куда угодно, но не на нее. Она улыбалась ему, и Николаю показалось, что Анна поняла причину его желания остаться в Петербурге. А если поняла она, то поняли и все остальные. Но если и поняли, то вида не показали. Его друзья по-прежнему ждали объяснений.

– Совершенно верно, не говорил. Как-то возможности не было. Надо еще дома побывать. Я присоединюсь к вам позже.

Александр Романов подозрительно посмотрел на друга, потом на сестру. Он видел, что Репнин заинтересовал Анну, и что Анна нравится Николаю. Улучшив свободную минуту, он отвел Репнина в сторону:

– Послушай, Николя. Я вижу, тебе нравится Анна, но она моя сестра.

Николай попытался, было протестовать и говорить, что Александру все показалось, и он все не правильно понял, но Александр решительным и властным жестом, что было на него совсем не похоже, прервал его.

– Может быть, мне и показалось. Спорить не буду. Но я хочу, чтобы ты знал. Я не против, если у вас возникнут взаимные чувства. Но если ты позволишь себе что-то лишнее или как-либо обидишь ее, я не посмотрю, что ты мой друг и просто убью тебя. Так что прежде чем ты дашь ей повод думать о тебе, хорошенько подумай, любишь ли ты ее и нужна ли тебе Анна.

– Ах, какие мы грозные!
– Николай Александрович был раздражен реакцией Александра.
– Не смей угрожать мне, хорошо? У меня и в мыслях не было обидеть ее. И я не знаю, что ты там себе напридумывал. Я отлично помню, что она твоя сестра. И если захочу ухаживать за ней, то только потому, что буду иметь серьезные намерения. Надеюсь, вы не против, Александр Романович?

Александр усмехнулся: - Не против.

– Благодарю покорно, - поклонился Репнин.

Александр видел, что Николай разозлен, что ему не понравились нравоучения. Но ему было решительно все равно. Анна была его сестрой. И если бы кто-нибудь обидел ее, пусть даже его лучший друг, он, не задумываясь, убил бы любого. Так было в детстве, так осталось и сейчас.

– Ну, брось злиться, Николя, - примирительно сказал Александр, - не хотел тебя обидеть, просто предупредил. Если бы у тебя была сестра, ты бы меня понял.

Когда друзья прощались перед уходом с хозяевами, Анна незаметно вложила в руку Николая маленький листочек бумаги.

Александр со своими

друзьями собирался выехать в деревню через пару дней после возвращения из Тильзита. Но погода распорядилась иначе. Уже неделю лили проливные дожди, дороги размыло, и пускаться в путешествие в такую погоду было полным безумием. Но отпуск молодых друзей уже заканчивался, и они рисковали провести его остаток в полу-опустевшем Петербурге. Большая половина знати разъехалась по своим имениям еще до дождей. Поэтому друзья приняли решение ехать к Воронцову и больше поездку не откладывать.

Всадники уже несколько часов были в пути. Решили ехать верхом. Карета могла увязнуть в грязи и задержать путешественников. Ехали молча. Александр был раздражен. Он весь промок, был голоден и клял себя за то, что не остался в Петербурге, как Репнин. Андрей Воронцов был, кажется того же мнения, что и Александр. Лишь Меньшикову было все равно, что он вымок до нитки. Он ехал, смотрел по сторонам и насвистывал веселую песенку. Лошади вязли в грязи, но покорно шли вперед, управляемые наездниками. Если бы не дождь, Александр получил бы огромное удовольствие от этой поездки. Впрочем, на удовольствие он и рассчитывал, когда отправился в это путешествие. Но дождь лил сплошной стеной, и красоты родины совсем не радовали его. До имения Воронцовых было часов двенадцать пути, но это в хорошую погоду и при сухих дорогах. Они были в дороге уже шесть часов, но не проехали еще и половины.

– Слушай, Александр, здесь миль через десять будет имение Горчакова Владимира Ивановича. Они с моим отцом дружны. Мы могли бы заехать к ним, обсушиться, перекусить. А потом бы поехали дальше.
– Попытался хоть как-то разрядить обстановку Андрей.

– Горчаков, это который?
– Александр приободрился. Бокал хорошего вина и вкусный обед, это то, что сейчас ему было необходимо.

– Ты его не знаешь. Младший брат князя Горчакова. Двадцать лет назад женился на своей крепостной.

– Что!!!
– Разом крикнули Романов с Меньшиковым.
– И ты хочешь, чтобы мы поехали к ним!

– А я и не знал, что вы так к этому отнесетесь. Владимир Иванович очень хороший человек. И если он полюбил девушку, а она оказалась крепостной, и он женился на ней, а не сбежал как трус, то это только делает ему честь.

– Вряд ли так думали его родители и общество - рассмеялся Меньшиков.

– Вы правы. Семья отказалась от него. Императрица выслала его в имение. А петербургское общество благополучно о нем забыло. Но знаете что? Это самая счастливая пара, после моих родителей, конечно, которую я когда-либо видел. И у них очень хорошие дети - Иван и Елизавета.

– Дочка значит.
– Веселился Меньшиков.
– Хорошенькая?

– Я не знаю. Последний раз я видел ее два года назад. Ей тогда было пятнадцать. Совсем ребенок.

– Ну что ж, не с голоду же нам помирать, пока мы доберемся до твоего имения. Едем к Горчакову!
– Александр пришпорил своего черного породистого коня.
– Никогда не видел крепостную в роли княгини. Если она хороша собой, то это может служить оправданием для твоего Владимира Ивановича.