По праву сильного
Шрифт:
Она поднялась, подошла к очагу и посмотрела на огонь. Пламя танцевало, отбрасывая тени на шёлковые ковры, и в этом танце она видела свою жизнь — яркую, но хрупкую, готовую сгореть в любой момент. Выбор, который дал ей Рагнар, был не просто выбором между отцом и Пограничьем. Это был выбор между тем, кем она была, и тем, кем она могла стать. И этот выбор пугал её больше, чем всё остальное.
— Ты не пешка, Настя, — прошептала она чуть слышно. Странно, но чужое звучание имени не вызвало раздражения. Перед глазами появилось лицо Рагнара. Твердый, слегка ироничный взгляд, теплая, понимающая улыбка. Его сила пугала, но манила, как огонь — опасный, способный обжечь, но
Я ушел, слыша за спиной одобрительное бормотание ушкуйников. Пост у покоев эллинки распорядился убрать. То, что Анастасия не знала о предателе, можно утверждать практически со стопроцентной уверенностью. Она, конечно, не все мне рассказала. Но это не касается политики, скорее ее личных желаний и мечтаний. Ну так у девушки должны быть свои тайны. Значит, Настю можно выпускать из-под стражи. И попрошу Наташу за ней присмотреть. А вот свиту ее я бы оставил в Заброшенных землях. Навсегда. Тайга большая, скроет все. Но ссориться с родом невесты не хочется, врагов у меня и так больше чем друзей. Пусть с ними разбирается князюшка, тесть мой потенциальный. Это его работа.
На следующий день я с утра занялся защитой лагеря от аномалии — артефакты и схемы истощились под давлением хаоса, что творился в энергопотоках. Раньше их поддерживала Сольвейг — это была хорошая тренировка для нее, сейчас же пришлось делать нудную, кропотливую работу самому.
Обратил внимание, что в отсутствие меня, Рогнеды и Радомиры руководство над лагерем взяла на себя Наталья. Она сумела расположить к себе и заставить беспрекословно слушаться практически всех обитателей пещер — от ушкуйников до мелких непосед-«наложниц». Получалось это у нее легко и гармонично, словно княжна всю жизнь занималась управлением разномастного табора, которым по факту и являлся наш лагерь. Она умела выслушать, вникнуть в проблему, шуткой или, в случае необходимости крепким словцом, заставить работать. Даже абсолютно безбашенный грубиян Стрежень ходил у нее по струнке, шарахаясь от княжны, как бес от ладана.
— Демон, а не баба! — бормотал он, незаметно свинчивая подальше от Натальи.
— Не узнаю тебя, ватаман, — подсмеивался я над ним.
— Боюсь я ее, ярл, — серьезными глазами посмотрел на меня Стрежень, — Сильней Радомиры боюсь. Ты где откопал такую невесту?
— Не откапывал. Навязали. Ей — меня, меня — ей.
– Это кто такой смелый? — округлил глаза ватаман.
— Так Великий князь с князем Лобановым.
— Эллинку понятно. А эту-то зачем?
— За нами присматривать. Не может же Юрий Мстиславович нас, да в союзе с Евпаторами без пригляду оставить. Вот и прислал доченьку.
— Так она? — Стрежень запустил пятерню в шевелюру.
— Ага, княжна Лобанова. А ты что — не знал?
— Так откуда?! — ошарашенно помотал головой ватаман. Княжна и княжна. Много их всяких. Вон, старая ведьма, — он сделал оберегающий жест рукой, — И вовсе княгиня. И что с того? А тут вона как… Да, ярл, — он сочувственно посмотрел на меня, — Обложили тебя.
— Ничего — прорвемся, — самоуверенно усмехнулся я, — Зови Ворона, обсудим грехи наши тяжкие.
— Не понял…
— Что непонятного? Кочки брать надо, Хлынов удержать надо, людей отсюда в обжитые места переселять надо. Так что давайте, думу думать будем.
— Княжну звать?
— Княжну? — я задумчиво
Весь день проспорили со Стрежнем и Старым Вороном, елозя пальцами по картам Пограничья. Теперь, когда Вятка, вернее уже Хлынов, в наших руках, а гарнизон Чердынки разгромлен, взять Кочки не проблема. Проблема удержать все это. Фактически, с взятием городка, все Пограничье переходит под наш контроль. Немногочисленные гарнизоны, остающиеся в крупных поселках, и банды мародеров-наемников уничтожат сами местные, узнав, что поддержки захватчикам ждать неоткуда.
Только вот сомнительно, что Император смирится с потерей Пограничья. А значит, едва подсохнет весенняя распутица, на нас навалятся всеми силами. И как сдержать такую мощь, мыслей нет. Остается надеяться на хана и весеннее наступление новгородцев. Ингвару затягивать противостояние тоже не с руки. Княжество и так получило сильнейший удар по репутации и экономике. И чем дольше длится конфликт, тем серьезней его последствия.
Выползли из душного кабинета к вечеру, когда закат окрасил небо багрянцем. С удовольствием вдохнул прохладный, одуряюще пахнущий весной воздух и потянулся, разминая закаменевшую за время совещания спину. И так и замер. Вдали на фоне багрового неба показался знакомый серебристый силуэт «Сокола». На неделю раньше. Сердце кольнуло неприятным предчувствием. Ничего хорошего от несвоевременного прибытия дирижабля ждать не стоило.
Понравилась книга? Жмите на сердечко и напишите в комментариях, какой момент или деталь вам запомнились больше всего! Ваша реакция на книгу — лучшая награда автору.
Глава 8
Трущобы Або встретили Сольвейг удушливым смрадом гниющих отбросов, сваленных у осыпавшихся кирпичных стен, где плесень, точно язвы, разъедала сырые фасады. Окна, забитые гнилыми досками, зияли, как пустые глазницы, а под ногами хрустело битое стекло, перемешанное с грязью, что липла к сапогам. Заборы, покосившиеся от времени, шатались от промозглого сквозняка, гоняющего по закоулкам гниющий мусор. Северная столица! Вотчина князя! Здесь каждый угол таил угрозу, большую, чем искореженные аномалией леса Заброшенных земель и шастающие по Пограничью шайки наемников.
Сольвейг шагала по знакомым улочкам в полевом комбинезоне офицера воздушного флота княжества — тёмно-сером, с серебряными нашивками, выданном ей на «Соколе» по приказу княжича Олега. Она больше не была Чуней — чумазой девчонкой, выживающей за счёт ловкости рук и быстрых ног. Теперь она — дворянка, ученица мага, непобедимого ярла Пограничья Рагнара, боярина Федора Раевского. Глаза девочки горели гордостью и уверенностью, а пальцы, украшенные магическими кольцами, сделанными ей самой под руководством Учителя, слегка дрожали от волнения.
Она вернулась сюда, в этот мир ненависти и отчаяния, чтобы найти тех, кто, как и она когда-то, мечтал о большем — мальчишек и девчонок, готовых рискнуть всем ради шанса стать чем-то большим, чем крысы подворотен.
За спиной, в тенях развалин, держались Шулун, Отхон и Палак, в целях безопасности приставленные к ней ярлом. Сейчас же Сольвейг настояла, чтобы они не маячили на виду. Сольвейг хотела встретиться со своими старыми товарищами на равных, без страха, который могли внушить суровые воины ярла. Беспризорники, как дикие звери — едва почувствовав угрозу, растворятся в переулках. Степняки поворчали и подчинились, отстав на полста шагов, так чтобы не потерять ее из вида и в то же время не спугнуть обитателей трущоб.